сейчас же, немедля, признаться, что виноват и он сам, и Тыниссон.
После уроков Арно опять подошел к Тыниссону. Тот в это время заворачивал в платок свои книжки. Арно несколько минут наблюдал за ним, не говоря ни слова. Потом вдруг выпалил решительно:
– Пойду сейчас и расскажу все кистеру.
– Иди! – помолчав, тихо ответил Тыниссон.
Такого ответа Арно не ожидал. Ему опять стало жаль Тыниссона. Он чуть было не начал объяснять ему, что даже если их и выгонят, это не такая уж беда – можно ведь поступить в какую-нибудь другую приходскую школу; но Тыниссон посмотрел на него такими злыми глазами, что он промолчал. Ему подумалось: начни он сейчас еще что-нибудь говорить – Тыниссон скажет: «Что ты болтаешь, ведь этим делу не поможешь. Иди!» И Арно пошел. С сильно бьющимся сердцем, на цыпочках прошел он через переднюю, отделяющую класс от кабинета кистера, и, остановившись у дверей, прислушался.
Кистер сидел за письменным столом. Арно ясно слышал, как поскрипывает по бумаге перо, как шелестят станицы книги. Он обдумывал, с чего ему начать. Это казалось неимоверно трудным, гораздо труднее, чем признать свою вину. Только бы начать, потом уж пойдет, но вот начало…
Он попробовал составить в уме первые фразы: «Я пришел сказать, что Либле ни в чем не виноват. Плот потопил Тыниссон. Я тогда соврал, будто мы вместе пошли домой».
В это время кто-то вошел в кабинет из других дверей, и Арно показалось, что шаги приближаются к той двери, за которой он стоял. Теперь нужно было на что-то решиться – либо войти, либо убежать. Войти у него не хватало смелости. Он ведь думал, что успеет еще немного подготовиться, а теперь получилось так, что надо было сразу предстать перед кистером.
Арно как ужаленный отбежал от дверей, к классной комнате. В то же мгновение дверь классной отворилась, и Арно стремглав полетел прямо в чьи-то объятия.
– Ну, это что такое? – спросил человек, на которого он натолкнулся.
Арно поднял глаза и покраснел от стыда. Перед ним стоял учитель. Арно так ничего и не смог ответить и продолжал растерянно стоять у дверей. Когда же учитель с удивлением вопросительно посмотрел на него, он не смог выдержать его взгляда и громко расплакался.
Лаур не знал, что ему и думать об этом мальчугане. Вот уже второй раз Арно, как только учитель с ним заговаривал, сразу начинал плакать. Но сейчас учитель решил, что не отпустит его так легко, как тогда у реки. Он провел мальчугана к себе в комнату через другую дверь, чтобы им не пришлось проходить через классную, и усадил его, на стул. Сам сел возле него и положил ему руку на плечо.
– Что с тобой, Арно, в самом деле? Тебя что-то мучает. Почему ты мне не скажешь?
Но Арно не успел еще ответить, как из классной кто-то вошел. Это был Тоотс – он явился за своими вещами и за своим «львом». Увидев, что и Арно здесь, он слегка опешил и остановился.
– Что, Тоотс, собираешься домой? – спросил учитель.
– Собираюсь.
– Ну, ну, иди. Забирай свои вещи и будь послушным мальчиком: завтра не бери их с собой. Я только что пересмотрел их и, поверишь ли, не нашел ни одной вещи, которая была бы тебе нужна в школе. Возможно, это все очень хорошие и полезные вещи, но дома, дома, а не здесь. Обещаешь сделать так, как я говорю?
– Обещаю.
– Серьезно, Тоотс? А ну-ка, посмотри мне в глаза. Если ты не уверен, что сможешь, так лучше скажи сразу. Главное – говори правду.
– Смогу, вот увидите!
– Ладно. Я тебе верю. Будь же мужчиной и сдержи свое слово. И еще одно: постарайся лучше учиться. Если ты и не справишься со всеми уроками, не беда. За это я тебя наказывать не буду. Главное – то, что учишь, старайся выучить хорошо.
– Я на завтра половину урока выучу по русскому языку.
– Прекрасно, выучи половину. Но главное – хорошо.
– А если я две задачи не успею решить, так можно одну?
– Можно. Хорошо, если и одну решишь. Решай столько, сколько сможешь. Но списывать у других, а потом мне лгать, будто сам решил, – этого никогда не делай. Значит, так и условимся?
– Да.
Тоотс рассовал свое добро по карманам; он сейчас и в самом деле казался чуть серьезнее, чем всегда. Ласковый, сердечный тон учителя все же на него повлиял.
Как видно, слова учителя проняли и его, толстокожего. Собираясь уходить, он попрощался с учителем вежливее, чем обычно: но тот вдруг позвал его обратно.
– А щенка-то, щенка своего забыл?
– Ах да! – спохватился Тоотс и стал искать собачонку.
Но собака как в воду канула. Ее нигде не было. И сам учитель, и Арно, уже переставший плакать, помогали Тоотсу в поисках. Тоотс, залезая под кровать, звал:
– Цуцик, цуцик! Куть-куть-куть!
Но цуцика нигде не было.
Потом собачонку все же нашли на кровати учителя под подушкой: она спала безмятежным сном, укрывшись здесь от всех мирских тревог.
Когда Тоотс ушел, Лаур снова обратился к Арно.
