солнца… и зелень лугов, и цветы, и распускающиеся почки, много цветов и распускающихся почек! Разве уже в самом воздухе не веет дыханием весны? Оно чуть-чуть заметно, еле уловимо, но Арно его чувствует. Дыхание весны чувствуют сейчас лишь немногие, а может, таких людей и вовсе нет, но Арно его ощущает. Весна идет, она уже в пути… Приди же скорее, весна!
Вдруг Арно послышались в классе шаги, ему показалось, будто кто-то его окликнул.
Он быстро обернулся. Но в комнате не было ни души, только на другом конце дома хлопнули дверью и оттуда донеслись далекие, едва слышные голоса. Старые стенные часы в классной тикали медленно и грустно, словно утомленные своей долгой жизнью. Под ученическими шкафами и ящиками попискивали мыши, скреблись и гонялись друг за дружкой.
«Редко видишь классную комнату такой, – подумал Арно, – завтра в это время здесь будет шуму хоть отбавляй. Один Тоотс будет орать за десятерых. Да и не только он, многие будут галдеть. Некоторые как будто считают своим долгом кричать на переменах, угощать друг друга тумаками в спину и драться книжками».
Арно в этой дикой возне не видит никакого смысла. Однажды он тоже попробовал подражать драчунам и с криком помчался вокруг парт, но это показалось ему самому таким нелепым, что он, устыдившись, замолчал и тихонько залез на свое место. Он совсем не считал, что тихони лучше шалунов, но ему было понятно, почему они не шалят; а что за удовольствие вечно галдеть и орать – этого он никак не мог себе уяснить. Будь в классе все ученики такие, как он, Тиукс и Тыниссон, – зачастую было бы, пожалуй, слышно, как муха летит, но тогда, наверно, стало бы скучнее.
Арно закрыл окно и вернулся в спальню. Тиукс по-прежнему сидел, скорчившись над задачей, словно окаменев в этой позе.
– Так и не получается? – спросил Арно и, не дожидаясь ответа, принес из классной первую попавшуюся под руку грифельную доску, сел рядом с Тиуксом и стал решать задачу. Долго в спальной стояла тишина, прерываемая только скрипом грифелей, потом Арно вдруг ожесточенно плюнул на доску, стер все написанные цифры и начал заново. Тиукс поднял голову, и на его бледном лице появилось нечто вроде злорадной усмешки.
– Чего ты смотришь! – крикнул Арно, заметив его взгляд. – У меня-то скоро будет готово, а ты возишься уже полчаса – и ни туда ни сюда.
– Ну так реши, – тихо ответил Тиукс.
И снова наступила тишина. Куслап уже не писал беспрерывно, как раньше; черкнув в уголочке доски несколько цифр, он останавливался, щурил глаза и, грызя кончик грифеля, задумчиво смотрел перед собой. Арно же продолжал лихорадочно работать, но часто стирал с доски все написанное. Им, как видно, все больше овладевало нетерпение – красные пятна на щеках его никогда не предвещали ничего доброго. Он старался как бы через силу справиться с задачей. Лицо Тиукса вдруг оживилось, казалось, будто он прислушивается к таинственному шепоту – к шепоту невидимого существа. Может быть, какой-то добрый дух открывал ему сейчас великую тайну задачи. Он резко обернулся к Арно и спросил:
– Получается?
– Получается, обо мне не беспокойся; ты смотри, чтобы у тебя самого получилось, – хмуро ответил Арно.
– А у меня уже готово.
– Покажи.
– Арно недоверчиво посмотрел на доску Тиукса. Но никакого решения задачи он там не увидел.
– Здесь-то нет, но я теперь знаю, как ее нужно решать, – сказал Тиукс.
– Мало ли что ты знаешь!
Оба соперника снова склонились над досками; Арно никак не мог подавить в себе чувство злобы против сидевшего рядом невзрачного человечка, от одежды которого пахло чем-то кислым, смешанным с запахом гари. И он еще хочет быть умнее Арно и справиться с задачей раньше его! Нет, не бывать этому!
Но потом… Взглянув на доску Тиукса, он в один миг все понял. Да, тут-то и была загвоздка; теперь и ему стало ясно, что надо делать дальше, и он быстро, словно его кто-то подгонял, начал решать задачу с того места, которое ему удалось тайком подсмотреть у Тиукса, найдя таким образом правильный путь. Но, волнуясь, он допустил ошибку там, где, как ему казалось, был силен; он снова все стер и начал заново, думая, что все-таки решит задачу раньше Тиукса. Вдруг у самого его уха прозвучал странный тоненький голосок – как будто в классной комнате пискнула мышь: «Готово!»
Арно захотелось ударить Тиукса. Прошло довольно много времени прежде чем он, нацарапав на доске еще несколько ничего не значащих цифр, ответил:
– Подумаешь, невидаль! Смотри, у меня тоже готово! – Тиукс взглянул и покачал головой.
– Ну да, – сказал он, – это и есть то самое место, где задержка была, иначе я бы давно решил.
Но у Арно уже не было охоты говорить о задаче, и он резко спросил:
– На вашей хибарке труба есть?
Куслап с минуту смотрел на Арно, потом ответил виноватым тоном.
– Нет.
– Потому-то у тебя одежда и пахнет дымом.
Куслап промолчал. По-видимому, он считал это вполне естествен дым: он ведь всегда, сколько себя помнит, жил в дыму.
– А правда, странно, – снова спросил Арно, – что в классной сейчас так пусто и тихо, а завтра тут будет такой шум, хоть уши затыкай.
И когда Куслап вместо ответа только поморщился и затем губами, Арно повторил свой вопрос:
– Ну скажи – странно или нет?
