— Бомбардировщики! — возмутился Дэн. — Да какие же мы бомбардировщики, если впрямую должны атаковать! А бомбы — это наши снаряды, наше оружие. Просто это очень большие снаряды, поэтому мы их вроде как не выстреливаем, а скидываем. Но суть от этого не меняется! У истребителей тоже ведь есть бомбы, ну и что?
— У вас же, кроме бомб, ничего нет! — возразил Сурен.
— Правильно! — согласился Дэн. — Потому что противник у нас одного вида, и не фиг вешать на корабль другие виды оружия.
— Ай! — крикнул Сурен, махнув рукой. — С тобой бесполезно спорить! Ты уперся, как баран! Что тебе ни говори — бесполезно!
— Вы что орете? — спросил я, повиснув в дверном проеме. — Вас через три палубы слышно.
— Да вот ты ему, Григорий, скажи! — обратился ко мне Сурен. — Вот кто они? — И он уставился на меня своими черными горящими глазами.
— Да пес их знает! — сказал я. — Летчики они. Космонавты-бомбометатели.
— Вот! — Сурен поднял палец. — Вот! И это вам сказал человек, который все про всех тут знает. Так что… помолчи, а? — Он бросил взгляд раздраженного превосходства на Дэна.
— Так нам же сами истанты сказали, что мы истребители! — вступился за честь мундира и Леха Панкин — молодой рыжий парень с лицом, атакованным веснушками. Он валялся на своей кровати, в то время как Сурен и Дэн сидели на полу, подпирая стену. — И что вы гоните? Кто тут главный?
— Истанты! — возмутился Сурен. — Твой ходячий хачапури даже говорить не может нормально, все в ухо кричит. Я и то по-русски лучше его говорю! Что ты слушаешь кого попало, ты меня слушай!
— Да я тебя уже наслушался, голова болит от твоего крика, — сказал Леха. — Скажи лучше, что за дрянь мы сегодня ели? У меня дети будут после такой дряни?
— Дрянь! — Сурен чуть не заплакал. — Это ты у своих истантов спроси, что за дрянь они дают. Зачем я повар? Какой здесь повар? Где зелень? Где свежие овощи? Где мясо? Я спрашивал твоих истантов. Они говорят, это вкусно! Этот коричневый серый клей может быть вкусно?!
— Ну а что, мне понравилось, — сказал Дэн. — Навроде паштета. И сытная. Я тарелку съел — вот так объелся! — Он провел ладонью по горлу.
— Ты дома паштеты ешь, да? — спросил Сурен. — Утром паштет, днем паштет, вечером паштет?
— Дома… — протянул Дэн. — Дома я, понятно, разное ем. Но на войне можно и так…
— Нельзя так! — возразил Сурен. — Через неделю ты тошнить будешь от этого паштета!
— Через неделю, может, и война закончится, — сказал я. — Вряд ли мы надолго здесь застрянем.
Леха оживился. Сев в кровати по-турецки, он спросил меня:
— А что, Гриш, когда уже бой начнется, а? А то мы два раза на учебный вылет слетали, и все.
Пользуясь тем, что он освободил часть кровати, я тут же плюхнулся рядом с ним. Леха обжил комнатушку: на стене висела пара мятых постеров «Чилдрен оф Бодом», а прямо к прозрачной поверхности иллюминатора, занимавшего половину торцевой стены каюты, была прилеплена фотография его жены.
— Ты на что картинки клеил? — спросил я, разглядывая портрет узколицей девушки-брюнетки на фоне сияющих снаружи звезд. Лехе повезло — его поселили во внешнем круге кают, и там были здоровые иллюминаторы. Я жил в одном из внутренних кругов и мог любоваться только на желтые стены.
— На жвачку, — ответил Леха. — Больше ничего придумать не смог.
— У тебя еще жвачка осталась? — удивился я. — Слушай, Лех, одолжи пару штучек, у меня от местной еды зубы болят.
— Одну дам, — сказал Леха. — У меня всего три подушечки осталось… Эх, надо было больше с собой брать! — Он вытряхнул мне одну подушечку, и я бережно спрятал ее в маленький внутренний карман джинсов.
— Кабы знать, я бы столько всего с собой притащил! — вздохнул Дэн. — Можно было и еды набрать, и одежды, и плеер взять… Эх!
Мы заржали.
— Ты, Денис, еще бы телевизор сюда притащил, девчонку бы взял, да? — засмеялся Сурен.
— Да толку-то? — сказал Леха. — Розеток тут нет, не надолго бы хватило всей этой техники.
— Я бы экономно, — ответил Дэн. — Пару песен в день, для поддержания, так сказать, памяти. Вон у Гришки сотик до сих пор работает.
— Ты, Григорий, сотик, что ли, взял с собой? — удивился Сурен. — Здорово! Слушай, давай маме моей позвоним, а?
— Сурен, ну какая мама! — Леха махнул рукой. — У меня тоже сотик с собой, да что толку…
— Нет, ребят, а что! — Сурен оживился. — Вы проверяли, да? Может, какой-нибудь сигнал сюда доходит?
— Да мы еще на прошлой планете проверяли, — отмахнулся Дэн. — Забудь, Сурен, не вспоминай! Тысячи световых лет — тут пока собеседника услышишь, десять раз умрешь. Давайте лучше сфоткаемся. Вон, на фоне звезд! Давай, Гриш! Пацаны!
Они встали перед иллюминатором, и я достал сотик.
— Так, сейчас… — Я включил телефон и ждал загрузки. — Слушайте, а звезды-то будет видно? Тут ведь в звездах самый смак…
— Будет, будет! Не волнуйся!
Я стал выбирать в сотике включение камеры — и вдруг замер. Сверху экрана светилась привычная надпись «Связи нет». Но на индикаторе, там, где полосками показывалось качество связи, то появлялась, то исчезала самая крайняя, самая маленькая палочка.
— Пацаны… — пробормотал я.
— Ну что? — нетерпеливо протянул Дэн. — Все, что ли, аккумулятор сдох?
— Пацаны, связь есть… — неуверенно прошептал я, как завороженный наблюдая мигание палочки.
Они ураганом окружили меня.
— Матерь господня! — удивился Леха. — Ну-ка, а на моем… — Он вытащил свою раскладушку и, нервно постукивая ногой об пол, стал ждать, пока он загрузится.
— Гриша, дай маме позвоню! — сказал Сурен, выхватывая сотик у меня из рук. Но я вырвал его обратно.
— Сначала маме позвоню я, — отрезал я и вскочил. Мысли крутились хороводом. А что, если и вправду есть связь? Позвонить маме? Нет, этого лучше не делать. А вот сестре…
— У меня ничего, — огорченно сказал Леха. — Блин…
— У тебя какой оператор? — спросил Сурен.
— «Мегафон», — ответил Леха. — А тебя, Гриш?
— «Билайн», — сказал я.
— Ну вот видишь! — горячо крикнул Сурен. — В этом все и дело!
— Ладно, пацаны, расслабьтесь, — сказал Дэн. — Фигня все это. Ну какая тут к дьяволу связь? Глюки это. Магнитные поля шкалят, излучение, космический ветер…
— Какой ветер? — не понял Сурен.
— Космический, — ответил Дэн. — Не, вправду, есть такой…
Я слушал их вполуха. Набрать номер было страшно. Страшно, если вдруг сработает. Но так же страшно, если нет. Собравшись с духом, я набрал номер сестры и нажал вызов. Мы вчетвером замерли, ожидая, что будет. Гробовая тишина, ни гудков, ничего. Прождав минуты две, я нажал отбой.
— Я ж говорю, — тихо сказал Дэн. — Фигня это… Парни тоже охладели. Леха опять развалился на кровати, а Сурен сел на пол, стукнув затылком о стенку.
Индикатор все так же мигал одной своей палочкой, и я выбрал телефон Маринки. Трубка все так же дышала в ухо тишиной. Тогда я позвонил Ольке с работы — и снова минута безмолвия. М-да, обидно… Хотя, конечно, какая тут связь? Такое расстояние! Наверняка глюки. Излучение, то-се… истанты, правда, умудрились концерт с Красной площади показать, но еще не факт, что это прямой сигнал был. Может, наши военные запись с собой привезли, все заранее устроили…
Собравшись выключить сотик, я еще раз вызвал список контактов. Андрюха Наговицын был первым в
