— Ты всегда лезешь на рожон. Зачем? Ведь ты знаешь, чем грозит тебе смерть.
— И жить, оглядываясь на нее? Удел ничтожеств!
— Мы не боги, мы просто несем тяжелую ношу.
— Эта ноша поработила нас.
— Она сделала нас сильными.
— Не настолько, чтоб отказаться от нее… Т-ли отвернулся.
— Прощай! — промолвил И-са. — Погоня на подходе. — Не оборачиваясь к нам, он махнул рукой: — Идите! — Вдруг молниеносно отступил в сторону, присел. Вернулся назад. — Мне достаточно задать один вопрос, и ты знаешь это, — бросил он Т-ли. — Если бы у тебя был шанс выбирать, что бы ты выбрал в тот день?… — Он снова размытой тенью отклонился вбок. Т-ли распластался по земле. В руке И-са мелькнула черная палка. — Рра-а-а!! — заорал кто-то из них.
Я все пытался разглядеть лицо И-са, но скорость их движений мешала.
— Бежим! — Снуп орал, дергая меня за руку, как сумасшедший. — Ты спятил?! Скорее!
Это даже не башня была. Древнее, небольшое массивное здание. Узор резных стен раскрошился. Пилястры, поребрики и узоры пятнились сколотыми поверхностями камней. Большая трещина ползла от крыши вниз, ветвясь, грозя обвалом нависающего карниза. Широкий вход чернел бездонной ямой.
На пороге мы остановились на мгновение, переглянулись. Ари быстро шагнула вперед, я поспешил за ней.
Сумрачная прохлада обласкала лицо, прокралась в порванную футболку, защекотав грудь. Кроссовки мягко ступили на большие каменные плиты. Маленькие отверстия под крышей торчали снопами белого света.
Пространство внутри сооружения разделялось на две неравные части полуразрушенной перегородкой напротив входа. Она отгораживала небольшое темное помещение у задней стены. Стертые ступеньки вели на верхний полуэтаж.
Здесь ничего не было. Голые узорчатые стены, сложенные из сплющенных годами камней. Тени в углах, обломки камней то тут, то там.
Снуп дошел до внутренней стены, оглядел маленькую комнатку за ней.
— Ни черта здесь нет! Я же говорил! Ари крепко держала меня за руку.
Мы медленно добрели до середины, я задрал голову. Сводчатые балки перекрещивали потолок. Интересно, что здесь было? Жилой дом? Церковь? Я посмотрел налево, направо, оглянулся на вход. Вдруг показалось: на правой стене что-то было. Перевел туда взгляд, но увидел Снупа. Снуп сидел на ступеньке лестницы, вертел в руках камень и сдувал с него пыль. «Что еще за фокусы?» — подумал я и обернулся к Ари, видит ли она то же самое. Но Ари я не увидел, а увидел выход. Я чувствовал прикосновение ее руки и тут же сообразил, что она с другой стороны. Повернул голову — а там стена. А Снуп слева, рядом с выходом. Я снова обернулся. Темные глаза Ари встретили меня горящей бездной.
— Ари, что-то происходит… — Я не успел договорить. Кто-то держал меня и за другую руку. — Кто там?! — Обернулся. Выход. Рядом с ним — Снуп, тоже глазеет на меня. — Ари! — крикнул я испуганно. Почувствовал, как сжалась ее ладошка. Справа и слева. — Ари!
— Эй! Ты что? — крикнул Снуп с нескольких сторон сразу.
Каждый поворот головы рождал еще один выход, еще одного Снупа, еще одну Ари.
— Ари! — заорал я в ужасе. Не желая умножения, я поднял глаза вверх. Паутина балок висела под потолком неимоверно сложным переплетением. Там было штук сорок потолков и все они перекрещивались между собой.
В страхе я закрыл глаза, не решаясь взглянуть на калейдоскоп окружающего меня пространства.
Закрыл — и сразу увидел себя, стеклянного и прозрачного. И весь окружающий мир отражался во мне, сливался со мной. Бесконечный лабиринт. Тысячи Сну-пов, тысячи Ари, тысячи стен бесконечной чередой зеркальных отражений виднелись сквозь меня. И выходов из башни было тысяча. Они отражались один в другом, открывались друг в друга, уходили в бесконечность. Я вдруг увидел, что выход-то на самом деле один — вот он! И открыл глаза.
И мир распался и разрушился. Словно собранный из бумаги кораблик: кто-то потянул за уголок бумажки-и вместо кораблика, который мог плыть, который? имел объем, форму, выпуклость, перед глазами оказался вдруг плоский скучный лист мятой бумаги. Чудо исчезло, и его невозможно было повторить, потому что собрать кораблик обратно никто не умел.
— Гри-и-ша! — Ари в страхе смотрела на меня. Одна. Одна-единственная.
— Ты что? — Снуп поднялся со ступеньки и подошел. — Что случилось?
Я оглянулся назад.
Ярким солнечным светом сиял выход. Только один.
Эпилог КОНЕЦ ПУТИ
Зачем ты ушла! Я не знаю покоя-а-а! Скажи, не со зла! Ведь нас только двое-е-е! Зубы Малыша сияли на солнце. Огромный рот пугал невероятным размером, и оттуда вылетала очередная идиотская песенка. Откуда только он их берет? Здесь нет ни радио, ни телевизора, а у него каждый день что-нибудь новенькое.
Прищурившись, я смотрел одним глазом, как он пуляет камешки в океан и горланит во всю глотку:
— Я твой навсегда! Вернись же обратно-о-о! Зачем же тогда я сгорел так внезапно-о-о!
Жесть. Песенку спасала только воодушевленная самобытность исполнителя. Малыша просто распирало, и, наверное, он разбудил не одного меня.
Вздохнув, я закрыл глаз обратно. Щека срослась с теплым песком, просыпаться нисколько не хотелось. Пятки обдувал легкий ветерок, чуть вдали тихо шелестела прибрежная зелень. На белый песок накатывали ласковые волны.
Притаившийся сон, испуганный воплями аборигена, выбрался из укрытия, захватил обратно сознание, залил глаза патокой… И я вздрогнул, резко поднял голову. Неловко перевернувшись, плюхнулся на зад, щуря глаза. Голова гудела. По ладони пробежала волна иголочек, онемевшие пальцы стерли прилипший к лицу песок. Опять этот сон! Невольное пробуждение оборвало его, он попытался начаться снова, и от этого запомнился еще ярче.
Желтый камень, ползущие по нему полосы песка. Песок струится волнами, наталкивается на груду коричневой мешковины, чуть поодаль еще одна. Песок скапливается холмиками, заползает на складки, стекает ручейками вниз по изгибам ткани. Я приближаюсь к ближней куче, наклоняюсь. Приподнимаю край — в лицо ударяет волна гадостной вони. Брошенный на камнях кусок материи полон черной гнили. В ужасе я отшатываюсь назад. Что-то попадает под ноги, отлетает с глухим стуком. Оборачиваюсь и вижу на земле маску и страх захватывает разум. Страх от того, что это тепер моя маска. Дрожащие руки поднимают темный кусок дерева. И хотя внутри меня жуткий голос орет: «Нет!» руки прижимают маску к лицу, и она сливается со мной. «Нет!»
— Нет! Ты вернешься! Я знаю, я верю-ю-ю! Звездой ты зажжешься, и в чудо поверю-ю-ю!..
— Малыш, кончай орать! — крикнул я. — Что за хрень ты поешь? Уши вянут!
Он счастливо и издевательски засмеялся.
— Любил я тебя, как солнце, как возду-у-х! Зачем ты ушла… — Я швырнул в него кроссовкой. Ффыррр!; Стайка черных птах порхнула в стороны, уселась на песке. Маленькие, странные создания. Они шевелились, вертели головами. Непонятно, самостоятельные они существа или нет. Не покидало ощущение, что все; они двигаются странным связанным образом, будто управляются за ниточки одним кукловодом. Чем-то походило на стаю воробьев, дружной компанией щебечущую на асфальте или в листве кустов, — единое целое, которое может в один кратчайший миг рвануться прочь всей массой, и непонятно, как им удалось мгновенно договориться о взлете.
Копошась в песке, фигурки стали приближаться друг к другу, ближе, еще ближе, взлетели! И на песке
