Хомуня

дети невинные
сильных отцов.

Стрепет пугливый в траве затаился,
дрогнуло юное сердце у девы,
любящей витязя
самого лучшего.

Боги следили за схваткой жестокой
и втайне гордились своими сынами,
русичем храбрым
и сильным касогом.

Рыба в пучине — стрела серебриста,
но в цепкие лапы попала орлану,
быстро летящему
рядом с волною.

Кровью полита земля молодая,
повержен Ридадя дородным Мстиславом,
сыном Владимира,
светлого князя.

Плакали девы над телом холодным,
сникли от скорби знамена Идара,
славного князя
храбрых касогов.

Семьдесят лет и два года прошло,
а у внуков в сердцах кровоточили раны,
горькой обидой
и мщеньем желанным.

Войско собрали большое они и на помощь
призвали шесть тысяч аланов,
конников быстрых
и смелых в бою.

Серну настиг леопард длиннохвостый,
трепещется горлинка в лапах сапсана,
сокола быстрого
с когтем железным.

Стаи волков словно тучи клубились,
под древними стенами Тамтаракая,
светлого города
русичей храбрых.

Черный могильник взлетел к облакам
и широкие крылья расправил над степью,
алой зарею залитой,
стоном наполненной.

Сабли ломались, и гибли в боях сыновья молодые,
и плакали вдовы,
страшным объятые
ужасом.

Хаты горели, младенцы в дыму задыхались,
в крови захлебнулась надежда,
к жизни желанной
у русичей.

Солнце померкло, погасли зарницы,
лишь ветер полощет ковыль на дороге,
память стонала
песней былинной.

Хомуня сидел, низко уронив голову. Песня старого адыга совсем растревожила душу. Хотя в ней и рассказывалось о событиях давно минувших, Хомуне стало обидно, что здесь, в Тмутаракани, так нескладно все получилось. Где теперь они, потомки тех русских людей, которые жили когда-то на берегу моря? Может быть, они, проданные, как и Хомуня, в рабство, уже позабыли и язык свой или так же, как и он, тоскуя по своей земле, до сих пор мыкают горе где-нибудь на чужбине?

Хомуне показалось, что старик не окончил песню, оборвал ее на полуслове. Он поднял голову и в ту же секунду вскрикнул — тонкая плеть со свистом словно ножом, остро полоснула его по спине. Хомуня вскочил и увидел Омара Тайфура. Купец замахнулся еще раз, но не ударил, вяло опустил руку и молча пошел к каравану. Там все были готовы к дороге.

Старик зло посмотрел вслед Омару Тайфуру и громко сказал:

— Да постигнет тебя участь Тамтаракая, сарацин паршивый. — Старик поднял голову и сочувственно взглянул Хомуне в глаза. — Я буду молиться, чтобы судьба к тебе была благосклонной, русич.

— Спасибо на добром слове. У нас на Руси говорят: было бя счастье, а дни впереди.

Хомуня быстро набросил седло на спину своей лошади и догнал караван…

* * *

Радостные возгласы посла князя Бакатара возвестили об окончании пути. Хомуня, следом за Омаром поднявшись на вершину, где стояла крепость Хумара, увидел грозные башни с темными глазницами узких