совершенно иначе обстояло дело с осужденными за тяжкие и особо тяжкие преступления. Уже 22 июня 1941 года была принята совместная директива НКВД СССР и Прокуратуры СССР № 221, предписывающая прекратить освобождение из мест заключения (даже по отбытии срока заключения) бандитов, рецидивистов и других опасных преступников, в том числе и осужденных за контрреволюционные преступления по статье 58 УК. Указанную категорию предписывалось взять под усиленную охрану, прекратить использование на работах без конвоирования.
В этой связи В. Земсков отмечает: «Во время войны в ГУЛАГе число осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные преступления возросло более чем в 1,5 раза. […] Общее число задержанных с освобождением до 1 декабря 1944 г. составляло около 26 тыс. человек. Кроме того, около 60 тыс. человек, у которых закончился срок заключения, были принудительно оставлены при лагерях по «вольному найму».
Популярная сегодня в массовой культуре тема о массе «блатных» на фронтах Великой Отечественной войны, как мы видим, совершенно безосновательна. Прежде всего, в ряды РККА было передано за все время войны около миллиона прошедших лагеря бывших заключенных, при численности действующей армии на 1944 год в 6,7 млн. человек (общий состав армии и флота к концу войны составлял 12 839 800 человек)[14].
«Контингент ГУЛАГа» в войсках составлял, таким образом, менее 1/6.
Основная масса освобожденных и переданных в РККА заключенных была осуждена за мелкие преступления (в частности, за прогул) на незначительные сроки и никак не могла устанавливать в частях «лагерные порядки». Особо опасные преступники, в том числе уголовники-рецидивисты, освобождению и передаче в войска не подлежали, как и политические заключенные. Истории, служащие лейтмотивом современных фильмов о Великой Отечественной войне, где хороший «политический» зэк вступает в противоборство с массой урок в идущем на фронт эшелоне, являются чистым, незамутненным вымыслом. В эшелоне не могли оказаться ни те, ни другие.
Отдельно следует отметить моральное состояние заключенных ГУЛАГа в период Великой Отечественной войны. «В отчетах ГУЛАГа о настроениях заключенных отмечалось, что только незначительная их часть надеется на освобождение с помощью гитлеровцев, — отмечает в своей работе В. Земсков. — У большинства же царили патриотические настроения.
В 1944 г. трудовым соревнованием было охвачено 95 % работавших заключенных ГУЛАГа, число «отказчиков» от работы по сравнению с 1940 г. сократилось в пять раз и составляло только 0,25 % к общей численности трудоспособных заключенных».
Глава 20
СТАЛИН, КОМИССАРЫ И СОВРЕМЕННЫЕ ДЕМОКРАТЫ
Как известно из позднесоветской и постсоветской мифологии, командиры РККА отличались некомпетентностью, комиссары — пренебрежением к человеческой жизни, солдаты — повальным нежеланием сражаться за режим, принесший им столько зла.
Офицеров массово репрессировал перед войной Сталин. Комиссары отличались зверским нравом по самой своей сути. Солдаты, чьи семьи подвергались гонениям, репрессиям и большевистским экспериментам долгие 24 года, всей душой ненавидели Сталина и советский строй.
Естественно, поддерживать порядок в войсках в этих условиях можно было только массовым террором. Заградотряды, выделенные для этой цели из рядов НКВД, выстраивались за рядами наступающих армий и стреляли в спину из пулеметов «Максим». Этот образ объемно прорисован, к примеру, в знаковом для своего времени фильме «Враг у ворот» режиссера Жан-Жака Анно (2001 год).
Подразумевается, что войска НКВД набирались из каких-то совсем других людей, принципиально отличных от обычных советских.
Эти утверждения сплелись в настолько тугой клубок мифов, что разделять их вряд ли рационально. Основной их чертой по-прежнему являются демоническая фигура Сталина, образ сталинских репрессий и их продолжение на фронтах Великой Отечественной войны. В последующих главах рассмотрим их составляющие подробнее.
Анализируя поражения 1941 года, аналитик «Новой газеты» и по совместительству корреспондент радио «Свобода» Вадим Белоцерковский отмечает в статье «Война. Гитлер. Сталин»:
«Поражение было следствием гнилости сталинского диктаторского режима. Военачальники и все чиновники были парализованы страхом ответственности перед Сталиным…
Весомой причиной поражения было, вероятно, и то обстоятельство, что в 1937–1938 годах «сильная рука» Сталина вырубила более 70 процентов высшего и среднего командного состава, в том числе самых талантливых командиров…
Третью важнейшую причину немецких побед квасным патриотам тяжелее всего признавать. Она в том, что у огромной массы населения Советского Союза не было желания воевать за режим, принесший им столько страданий. Неоспоримое тому доказательство — более двух миллионов солдат, сдавшихся в плен уже в первые два-три месяца войны. Такого не знала история, если не залезать в седую древность!
Не менее яркое доказательство и создание летом 1941 года заградительных отрядов, которые должны были стрелять в отступавших солдат. Факт столь же уникальный, как и массовая сдача в плен»[15].
Здесь мы видим весь массив утверждений, изложенный буквально в паре абзацев. В нем отсутствуют комиссары, впрочем, и в других работах они появляются в качестве персонифицированных выражений «гнилостного» сталинского режима периода ВОВ, зримого его воплощения на фронте.
Интересно, что описания этого режима в современной демократической прессе практически совпадают с пропагандой из фашистских листовок Великой Отечественной войны. Наиболее известная из них «Бей жида — политрука, морда просит кирпича!» как раз изображала комиссара, спрятавшегося с наганом за спинами солдат, которых он гонит в атаку. «Комиссары и политруки принуждают вас к бессмысленному сопротивлению, — гласит текст листовки. — Гоните комиссаров и переходите к нам!»
Это пример исключительный, отнюдь не все гитлеровские листовки были столь тупо прямолинейны. «Просвещению» бойцов РККА о сути режима уделялось большое внимание, комиссары были лишь близким и видимым его проявлением. Куда поучительнее листовка, подписанная «Русский комитет: РОА»:
«Друзья и братья!
В 1932 году иудобольшевистская власть загнала лучших крестьян в ссылки, лагеря и тюрьмы, а остальное крестьянство согнали в колхозы. Хлеба в стране было еще много. Сталин со своими стряпчими послал по всей Руси автоколонны, хлеб выкачивали из глубинных пунктов и свозили в города на площади, огораживали стены из мешков с зерном на большем квадрате и туда ссыпали хлеб. Шли дожди, хлеб пропадал десятками тысяч тонн, а ГПУ искало виновников.
За экономическую контрреволюцию загоняли в тюрьмы «стрелочников», а виновниками были: сам Сталин и жиды.
[…]
Разве вы, товарищи, это забыли? Нет! Вы это хорошо помните и со мной солидарны, но беда ваша в том, что Сталин умеет вас держать под страхом и посылает умирать за ненавистную вам систему».
Если отбросить больной для фашистской пропаганды еврейский вопрос, не правда ли, удивительно знакомые слова? В другой листовке солдатам РККА разъясняется, что наступление Красной армии — временное явление, достигнутое ценой невероятных потерь. «Немцы очень сильны и весьма далеки от истощения. Они не наступают только потому, что им выгодней, чтобы наступала Красная Армия и несла огромные потери». Здесь же излагается и причина, по которой советский режим гонит тем не менее солдат в наступление: «Сталин, бросая свои полки все снова и снова на линию немецкой обороны, не считаясь при этом ни с какими потерями, преследует не военные, а политические цели. Дело в том, что Сталину нужна не
