сударыня, открыл тебе. Ни слова суетного не прибавил.
— Да ты, нехристь, перст клади справа налево, а не слева направо! Ну да все равно, — Марина встала, подошла, взяла в две руки голову гостя, — поцелую я тебя, Мотенька!
Андрею Петровичу не понравилась женина ласка, доставшаяся гостю, который замотал головой, видно было, сам смущен.
Марина подошла к мужу, хотела полностью повторить маневр, как было с гостем, но Андрей Петрович выставил обе руки, чуть не оттолкнул, жена скривила губы и с деланной обидой произнесла:
— Ах, ах, мужички, уж и поцацкаться бабе нельзя! С трактором только целуйся, как Паша Ангелина.
— А и с трактором, — строго сказал Андрей Петрович, — не целуйся: на тракторе работать надо, а не целоваться!
— А и то верно, — развеселилась Марина, — целоваться надо на комбайне! Вот я и чмокну тебя, мой комбайн!
Андрей Петрович в этот раз не увертывался, наоборот, сам прижал к себе Марину и сказал, с такими эмоциональными рессорами ей не бухгалтером в конторе сидеть, а судьей по гражданским и семейным делам, чтоб люди не накручивали себя сами друг против друга, не ссорились, а искали бы способа расходиться с миром.
— Андрей Петрович, — с ходу объявила Марина, — вот тебе и первое решение по дворовому делу: отправляйся к старухе Малой, пускай собирает соседей, ты проинформируешь, какой план строительства утвердил горисполком насчет площади бывших складов, которую Бирюк отвоевал для двора. Никаких секретов от соседей у нас нету. Зиновий пусть тоже придет: он строил форпост, он жил в форпосте, а теперь освобождает, чтобы вернуть форпост детям.
— Петрович, и зарубим себе на носу, — громко сказал Фабрикант, — отчетов не даем — даем информацию. Люди сами почувствуют.
Почувствуют или не почувствуют, в любом случае, заметил Бирюк, будут строить планы и принимать свои решения с претензиями на жилплощадь. В разговоре с Малой вопрос конкретно не поднимали, но по тону можно было почувствовать, что имеются конкретные расчеты и претензии.
В Одессе, сказал Матвей, в какой двор ни зайди, везде, с октября тысяча девятьсот семнадцатого года, претензии переходили из поколения в поколение и, можно гарантировать, до конца века будут переходить. А дальше, кому придется, будут вести счет по новому календарю.
Когда Бирюк поставил в известность, что не имеет ничего против собрания жильцов, наоборот, сам готов принять участие, заодно надо обеспечить присутствие Зиновия Чеперухи, чтоб был полный кворум, Малая сказала, она с самого начала была уверена, что найдут общий язык.
— Бирюк, — Клава Ивановна протянула руку, Андрей Петрович крепко, по-солдатски пожал, — теперь я могу быть спокойна: традиция от нашего Дегтяря, пусть земля ему будет пухом, переходит в надежные руки.
— Малая, — спросил Бирюк, — сколько тебе понадобится времени, чтобы люди успели как следует подготовиться? Не будем откладывать в долгий ящик: можно собраться в эту субботу или воскресенье, как удобнее соседям.
Клава Ивановна ответила, что не хочет с бухты-барахты, она должна поговорить с людьми, чтобы каждый, когда придется, мог ясно изложить, понадобится минимум неделя. Кроме того, с сантехником Степой Хомицким и Лялей Орловой она хочет еще раз, с рулеткой в руках, осмотреть помещение бывших мануфактурных складов, чтобы иметь полное представление.
— Если хочешь, — предложила Клава Ивановна, — можешь присутствовать и принять участие вместе с нами.
Андрей Петрович поблагодарил, но объяснил, что инженер-строитель как раз подготовил эскизы и все расчеты, которые требует горисполком, и он будет иметь возможность детально ознакомиться с проектной документацией.
— Бирюк, — развела руками мадам Малая, — со своей стороны ты имеешь законное право, никто оспаривать не будет. А соседи, если будет необходимость, сами найдут специалиста и смогут, где надо, положить на стол свой проект.
В среду Фабрикант пришел с новостью из горисполкома: дали добро по объекту в целом, велели убрать две перегородки в служебных помещениях, а то получались клетушки, и заменить старую лестницу на чердак новой винтовой лестницей с металлическими балясинами, хорошо бы фигурными, чтобы сохранить стиль времени. А, в общем, зеленый свет: приступай хоть завтра.
Марина, когда узнала новость, поначалу стояла за то, чтобы поставить в известность мадам Малую, но тут же передумала и сама стала доказывать, что никто не обязан давать отчета, а на собрании, пусть люди сначала выложат свое, можно будет проинформировать.
Фабрикант сказал, что по законам сцены ружье в первом действии должно висеть на стене, а стрелять в последнем действии. Но, с другой стороны, мы не в театре, актеры и зрители у нас в одном лице, так что он не видит противопоказаний тому, чтобы уведомить Малую о решении горисполкома, наделяющем гражданина Бирюка и гражданина Чеперуху правом безотлагательно приступить к строительству.
Андрей Петрович ответил Матвею, что в его совете есть скрытая бравада и давление на психику людей, а обстановка должна быть нормальная: пусть готовят свое собрание, давить на людей не надо. Давить, повторил Бирюк, не надо.
В этом, признал Фабрикант, есть резон: люди в своем волеизъявлении должны чувствовать себя свободными, хотя бы вся свобода их шла от неведения.
Дворовое собрание назначили на выходной, три часа дня, с тем чтобы у женщин было утром достаточно времени для Привоза и Нового базара, где большой рыбный корпус. Дина Варгафтик, Оля Чеперуха, Тося Хомицкая с Лизочкой пошли на Новый базар, который в сторону Херсонского спуска, причем дорога вдвое длиннее, чем до Привоза и, конечно, вернулись с опозданием.
Мадам Малая сделала им заслуженное замечание, что в такой день необязательно было ходить на Новый базар, а надо было прежде всего думать о собрании, которое не для Ивана или Степана, а для всего двора.
Степа Хомицкий удачно разрядил обстановку и напомнил, что Степан как раз здесь, а Дина, Оля и его Тося немножко потрепали соседям нервы, но, слава Богу, нашлись и заняли свои места.
Клава Ивановна объявила собрание открытым и сказала, что на повестке дня один вопрос — квартирный: планы и перспективы жилищного строительства во дворе. С минуты на минуту, известила ведущая, должны появиться Бирюк и Зиновий Чеперуха, которые, несмотря на выходной день, задержались по служебным делам.
— А вот и они, — сообщила Клава Ивановна, хотя каждый мог уже сам увидеть, — попросим их за председательский стол. Попросим также Степана Хомицкого и Идалию Орлову: они принимали прямое и непосредственное участие в техническом осмотре помещения, которое занимали курсы промкооперации, а теперь возвращено двору и жильцам.
Чтобы не ходить далеко в лес за дровами, сказала председатель собрания мадам Малая, уместно еще раз напомнить, что главная заслуга в деле возвращения площади бывших мануфактурных складов двору принадлежит товарищу Бирюку, офицеру-отставнику, Герою Советского Союза.
Хотя никто не давал сигнала аплодировать, люди сами дружно захлопали, и пришлось дважды повторить, чтобы утихли и вернулось рабочее настроение.
— Я думаю, — сказала Клава Ивановна, — Андрей Петрович сам даст вкратце отчет соседям и собранию, как происходило все на практике по линии партийных и советских органов, где почти полтора года решался вопрос. Людям интересно и поучительно узнать, какие колдобины и ухабы попадаются на длинной дороге.
Андрей Петрович поблагодарил соседей за позитивную оценку его усилий, которые дали положительный результат на практике, однако признался, что не видит никакой надобности расписывать свои усилия, тем более в форме отчета, уместного где-нибудь в комитете или какой-нибудь назначенной комиссии, а не в дружеском кругу жильцов и соседей. Если имеются конкретные вопросы по существу дела, он готов, в меру компетенции, ответить и поделиться информацией.
Первый, как уже все привыкли и ожидали, поднялся со своим вопросом Адя Лапидис:
