— Так я и говорю. Я так боялась проспать, что буквально просыпалась каждый час этой ночью. В пять утра проснулась и думаю: «Что зря время тратить? Подготовлюсь-ка я к кормлению. Пошла в ванную, умылась, помыла грудь, прикрылась чистым полотенцем и вернулась в комнату. Машка спит как ни в чем не бывало. Я прилегла и задремала. Просыпаюсь, будильник ревет, меня трясет, я в панике — опять кормление проспала! Ребенок голодный! На мне халат, на груди полотенце — значит, кормить надо! Хватаю будильник и не могу понять, как его кормить? А он надрывается от звона. Должна же быть тут хоть какая-нибудь дырочка? Ну как, скажите на милость, его кормить? Я чуть не заревела с досады. Тут будильник замолк, я перестала его вертеть в поисках дырочки, куда можно молоко слить. И вдруг в соседней комнате Маша проснулась, кушать моя хорошая хочет. У меня как пелена с глаз спала, будильник бросила, побежала кормить девочку мою. А сама все думаю, как же она будет без меня, если я с ума сошла. Как ты думаешь?
— Светлана, прекрати сеять панику. Ты просто устала, вот тебе и привиделось спросонья не пойми что. Я сама вчера никак не могла вспомнить, зачем включен будильник, а потом вспомнила: сцедиться нужно.
— Зачем, Таня?
— Как зачем? Чтобы молоко не пропало. Я Сергея вчера не кормила почти целый день, пришлось сцеживаться.
— Таня, а с тобой все в порядке?
— Успокойся, просто у меня вчера Сергея украли.
— Что?!!
— Не кричи так, ну не до конца, его вчера мне вернули. Свет, ты жива там? Что замолчала?
— С тобой замолчишь насовсем. Слушай, это мне напоминает фильм «Член правительства». Помнишь, муж врывается на заседание совета и кричит, что у него жену убили. Там все делегаты в панике забегали, а он им: «Да не до смерти, товарищи, не до смерти». Так и ты меня напугала. Давай, быстро рассказывай, что у тебя там приключилось, а то я заикой стану. Между прочим, где сейчас Сережка? Ты его на пол выпустила? Никуда не залезет?
— Нет, я сижу на кухне, а в коридоре у меня так зеркало повешено на стене, что мне видно всю комнату.
— А в комнату ты перейти не можешь?
— Нет, провода не хватает, он все равно сейчас приползет сюда.
— По полу?
— Так я его с утра мою. А твоя чем занимается?
— Я у нее в комнате сижу. Телефон без провода, я его ношу в кармане халата. Ну давай, рассказывай.
И я стала рассказывать Светлане про события вчерашнего дня. В конце нашего разговора мы решили, что мы совершенно нормальные люди, если без труда вспоминаем все события и способны связно о них рассказывать. Светлана заметила, что, видимо, мы еще не до конца утратили способность мыслить логически. Это нас порадовало. Светка сказала, что с удовольствием читает уже седьмой том Пушкина. Пару месяцев назад нам в голову пришла светлая мысль: читать во время кормления. Хотя во всех пособиях и было сказано, что во время кормления мать должна сидеть на стуле и кормить, ни на что не отвлекаясь, но мы вопреки всем научным разработкам устраивались в креслах и по полчаса читали. Сереже и Маше это совсем не мешало, а нам доставляло массу удовольствия. Сейчас я уже заканчивала девятый том Голсуорси.
Тепло попрощавшись с успокоенной Светланой, я подумала, как бы это поспокойнее рассказать о всех событиях тете Оле, которая должна была вернуться из командировки на следующей неделе.
Глава 15
Прошло несколько дней. Как все-таки странно устроен человек: первое время мне казалось, что не смогу с Сережей спокойно гулять, но прошло совсем немного времени, и я стала вновь ходить по улицам, не оглядываясь. Возвратилась из командировки тетя Оля. Мне не хотелось ее волновать, однако Семеныч сообщил ей обо всем происшедшем. Я догадалась об этом, заметив, что тетя Оля стала непривычно молчалива и задумчива.
В субботу, вернувшись домой с прогулки, я застала у себя дома тетушку, которая разогревала обед у меня на кухне. Вкусно пахло борщом и домашними котлетами, хотя я точно знала, что перед прогулкой в моем холодильнике, кроме Сережкиной еды, молока и хлеба, оставалось только немного манной каши на дне кастрюли. Видя мое мрачное настроение, Ольга Сергеевна радостно мне улыбнулась и позвала обедать. После обеда я покормила Сережку и молча отправилась стирать пеленки.
— Татьяна, хватит. Так больше жить нельзя. Отправляйся гулять.
— Тетя Оля, сколько можно? Я гуляла сегодня два часа. Ему достаточно.
— Я говорю о тебе. Одевайся и отправляйся гулять сама. Одна. Пеленки я постираю и посмотрю за мальчиком. Тебе нужно развеяться. В кино сходи, наконец.
— Я не могу. У меня много дел.
— Девочка, материнская ответственность — это хорошо, но не перегибай палку. Даже материнское чувство нельзя доводить до абсурда. Иди гуляй.
— Я не перегибаю, но мой сын — моя забота.
— Я понимаю, но не забывай, он мой внук. И мне кажется, что я тоже имею право посвятить свое время ему. А с твоей стороны не очень хорошо каждый раз подчеркивать, что это только твой сын. Да, у меня никогда не было детей, но это же не моя вина, так получилось.
— Тетя Оля, дорогая моя, простите, честное слово, у меня в мыслях не было вас обижать. А потом, куда я пойду?
— Сходи погуляй, навести девочек.
— Мы ходили вчера с Сережкой к метро, сегодня не моя смена работает.
— Тогда поезжай к Светлане, она недавно тебе звонила.
— А вы как же?
— Иди, иди, там на кровати я тебе платье приготовила. Даже у Спока говорится, что родители тоже люди, им нужно периодически отдыхать от своих забот. Мы прекрасно со всем справимся. Не волнуйся.
— Мы?
— Что ты смотришь на меня с таким подозрением? Мы — это Сережа и я. А ты что подумала?
Так я отправилась в гости. Как хорошо, что Светлана жила от меня недалеко. По дороге я купила торт и традиционные цветы, для маленькой Маши у меня дома нашлась яркая погремушка. Было очень странно идти по улице без коляски, не прислушиваясь, затаив дыхание, не плачет ли ребенок. Как давно я не испытывала чувства полной беззаботности. Можно спокойно смотреть по сторонам, разглядывая витрины магазинов, и никуда не спешить и, что самое главное, ни о чем, совершенно ни о чем не думать и не беспокоиться. Чувство ответственности и страх за своего крохотного ребенка довольно тяжелый груз, к которому постепенно привыкаешь и почти не замечаешь. Первые несколько минут я ловила себя на мысли, что смотрю по сторонам в поисках Сережкиной коляски. Почувствовав, наконец, что я гуляю одна, сама по себе, я испытала удивительную легкость и чувство свободы. Мой отец, наверное, сказал бы, что я, как солдат-первогодок, ошалела от свободы в свое первое увольнение.
До Светланы я добралась очень быстро, она с мужем жила через две станции метро от меня. Дом я нашла почти сразу. Радость Светланы была такой искренней, что мои последние сомнения в уместности моего визита рассеялись без следа.
Светлана показала мне квартиру — больше всего мне понравилась детская комната. Машенька спала в кроватке, укрытая легким стеганым одеялом. Как объяснила мне Светлана, и шторы, и скатерть на столе, и одеяло, сшитое из яркой веселой ткани — все это было сделано самой Светланой. Обои с танцующими медвежатами в детской комнате поклеил сам Олег, муж Светланы, вместе со своим другом, когда она была в роддоме. «Его подарок ко дню рождения Машеньки», — шепотом сообщила мне Светлана. Мы прошли на
