— А откуда ты знаешь?
— Догадалась. Он приехал вчера какой-то странный и издерганный.
— Он здесь?
— Ты так искренне удивляешься, что можно подумать, что ты об этом не знала.
— И где же он сейчас?
— Они с Николаем на рыбалку уехали рано утром. К какой-то там зорьке. Обещали быть к обеду. Может быть и рыбу привезут.
— Ну, если они поехали на рыбалку, то, наверное, за рыбой.
— Как я поняла, рыбалка — это ритуал, успех которого не зависит от наличия рыбы. Они меня чуть было с собой не увезли, меня спасло только то, что ты должна была приехать.
— Могла бы и поехать с ними.
— А ты?
— Ради меня не стоило лишать себя удовольствия.
— Если ты переживаешь только из-за этого, то успокойся: я ненавижу сырость и промозглый холодный воздух. Я тебя успокоила?
Я кивнула и пошла переодеваться в дом. Найдя в комнате свои старые потрепанные джинсы, я натянула их и направилась на огород бороться с сорняками. Похоже, это становится для меня любимым занятием.
— Как у вас с Максимом?
— Работаем помаленьку, трудно ему без тебя, и поговорить не с кем.
— Это не самое страшное, поговорить ему на работе есть с кем, помимо меня. Я спрашиваю, как у тебя с Максимом? Что ты на меня так смотришь?
— Как обычно: ругаемся.
— И не надоело?
— А что же я, по-твоему, могу сделать, когда он ко мне все время цепляется?
— Ничего, милые бранятся — только тешатся.
— Что?!! Какие еще милые?! Что ты говоришь? — я прямо-таки задохнулась от возмущения.
— Саша, ты что, маленькая? Неужели ты не понимаешь, что он к тебе неравнодушен?
— Как это?
— Он же глаз с тебя не сводит.
— Он следит за мной все время.
— Ага, за всеми бы следили такими влюбленными глазами.
— Он же ненавидит меня.
— А ты?
— Я тоже.
— Что-то в твоем голосе не слышно уверенности. Это ты себе напридумывала, не пойми чего. Можно тебя спросить, если ты так его не любишь, то почему же ты до сих пор от него не ушла? Почему не уволилась?
— Если ты не забыла, я должна ему деньги.
— Да-да, конечно, слышала я эту сказочку про белого бычка. Ты себе это внушаешь, чтобы был повод быть рядом с ним. Он же тебе говорил, что не возьмет с тебя денег. Говорил? Что же ты молчишь?
— Ну, говорил.
— Вот, то-то и оно! Просто ты, как страус, прячешь голову в песок и не желаешь себе признаться, что влюблена в своего начальника.
— Мила, ты смеешься надо мной.
— Хорошо, пусть я, как ты говоришь, смеюсь, но, в таком случае, ты извела до полусмерти не самого плохого человека. Приехал он вчера, а на него даже смотреть страшно — такой худой.
Я присела на траву, сняла с рук перчатки и запустила пальцы в волосы. Щеки мои пылали, голова кружилась, руки и ноги дрожали. Нет, в том, что говорит Мила, нет ни слова правды, а если есть? Что мне делать? Нет, не может быть! Что же мне теперь делать?
— Нечего трясти головой, это тебе не поможет. Лучше подумай над всем этим.
— Сегодня просто очень жарко.
— Дождь собирается. Но ты мне так и не ответила.
— За что мне это, Мила?
— Что ты так переживаешь, радоваться надо. А потом, ты сама разве ни о чем не догадывалась?
— Нет, конечно. Мне же плохо становится в его присутствии.
— Как это?
— Меня просто в жар бросает, когда он рядом, щеки горят, голова кружится. А еще меня от него током бьет.
— Интересно.
— Я серьезно говорю, а ты все смеешься. И ничего интересного в этом нет, мне жарко становится, когда он рядом.
— Вот-вот. Я тебе говорила, а ты мне не верила. Это же явные признаки типичной влюбленности. Ты к нему неравнодушна.
— Глупости! У меня на всех такая реакция.
— Ты так думаешь? А теперь что ты скажешь? На меня у тебя такая же реакция?
Мила решительно подошла ко мне и взяла за руку. Руки у нее были прохладными, с коротко подстриженными ногтями, перепачканными землей и зелеными пятнами от помидорной ботвы; видимо, она уже успела этим утром повозиться с помидорами. Мила, как одержимая, обдирает на них листья, это называется пасынкованием. Господи, какая ерунда мне лезет в голову!
— Что, никакой реакции у тебя на меня нет? Убедилась? Не надо так жалобно на меня смотреть, лучше иди на кухню, скоро наши рыбачки заявятся. Хоть бы они ничего сегодня не поймали!
— Почему?
— Не нравится запах сырой рыбы, меня от него просто мутит, от одной мысли о рыбе мне становится плохо.
— Мы с тобой раньше часто готовили рыбу, что это вдруг с тобой случилось?
— Не знаю, но в последнее время не выношу ее запаха, даже кошкам почти перестала ее давать.
— Барон, наверное, безутешен.
— Ему вполне достаточно мяса, а потом, он ловит мышей. Ладно, хватит болтать. Пора приниматься за работу!
Мила не дала мне прийти в себя, спокойно посидеть и подумать. Она заставила меня готовить обед, приносить воду, искать на огороде зелень для супа. Я была занята и почти не думала над тем, что сказала мне Мила. Она хлопотала на кухне, и сразу было видно, что приготовление пищи на газовой плите с чуть чадившими конфорками стало для нее привычным занятием. Раздался шум мотора и к воротам дачи подъехал незнакомый автомобиль, из него выпрыгнул Максим, одетый в полевую форму, с большой сумкой в руках, и направился к дому. Он подошел к крыльцу, прислонился к столбику и посмотрел на меня своими большими серыми глазами. Я только сейчас заметила, как ему идет полевая форма, как ладно она на нем сидит. Ну какие мне глупости приходят в голову! Я подняла глаза и встретилась со взглядом Максима. Он чуть улыбнулся в ответ на мои мысли. Неужели он их понимает? Тогда мне от него не будет покоя.
На крыльцо с шумом прошел Николай, громко топая своими высокими сапогами.
— Доброе утро, Саша! Ну, милые дамы, вам сегодня чистить рыбу. Мы ее добыли, вам ее готовить.
— Мы уже приготовили обед, а Саша привезла с собой из Москвы изумительные котлеты, — смеясь, ответила Мила, надеясь, что нам удастся избежать чистки рыбы. Но, увы, Николай был непреклонен. Мила вооружилась большим ножом и стала потрошить рыбу.
— Сначала нужно ее почистить, — командовал Николай.
— Она скользкая и противная, — жаловалась Мила.
— А ты рыбу любишь есть?
— Люблю, только когда она жареная.
