должны вести против своих соседей. Иннокентий III, осведомленный о происходящем, послал своим легатам формальное приказание прекратить своим посредничеством разногласия, приведшие государей и сеньоров этой страны к вооруженному столкновению, и заставить их всех клятвенно обещаться искоренить ересь и истребить еретиков в своих владениях. Легаты, верные приказам римской курии, пригрозили, что отлучат от Церкви тех, кто не будет повиноваться, объявят интердикт[214] в их владениях, освободят вассалов от присяги на верность и, наконец, накажут их всеми теми способами, которые Церковь вправе употребить против непокорных. Действие этой меры устрашило государей, которые, боясь несчастий более тяжких, чем бедствия войны, отказались на время от обоюдных претензий и согласились заключить мир.
VIII. Наиболее могущественным из этих государей был Раймонд VI, [215] граф Тулузы. Пьер де Кастельно угрожал ему несколько раз, так как он не исполнял своих обещаний. Обращение Раймонда с папским посланником было таково, что подстрекнуло его подданных, еретиков-альбигойцев, убить этого легата, который 9 марта 1208 года был возведен в блаженные и причислен в лику мучеников церкви. Папа написал в то же время всем графам, баронам, сеньорам и дворянам провинций Нарбонны, Арля, Амбрена,[216] Экса и Вьенны[217] в Дофине,[218] понуждая их соединить свои силы и выступить против еретиков; при этом он обещал им те же индульгенции, как если бы они сражались с сарацинами.[219] В этой экспедиции Иннокентий III назначил своим легатом епископа Кузеранского,[220] которого цистерцианский аббат должен был сопровождать.[221]
Статья третья
НАЧАЛО ИНКВИЗИЦИИ В НАРБОННСКОЙ ГАЛЛИИ
I. Война, предпринятая против еретиков-альбигойцев и их покровителя Раймонда VI, графа Тулузы, совпала с началом инквизиции в 1208 году. Смерть Пьера де Кастельно возбудила против его убийц пыл большинства католиков Нарбоннской Галлии. Арно сумел извлечь выгоду из этого момента, чтобы заставить выполнить приказания, полученные им от папы. Он поручил двенадцати монахам своего ордена, которые были ему даны в помощь, св. Доминику и, вероятно, нескольким другим священникам проповедовать крестовый поход против еретиков; обещать индульгенции тем, кто примет участие в этой войне; взять на примету тех, кто откажется участвовать в ней; осведомиться, каковы их верования; примирять с Церковью тех, которые обратятся, а упорствующих передавать в распоряжение Симона, графа Монфора,[222] стоявшего во главе крестоносцев.
II. Подлинный акт, которым цистерцианский аббат приказывал выполнить все эти меры, до нас не дошел. Но его существование тем не менее доказывается как событиями того времени, так и удостоверением о примирении с Церковью, которое св. Доминик де Гусман выдал одному еретику по имени Понс Роже и в котором этот святой объявляет, что он действует как делегат аббата Арно. Мы вернемся к этому документу, когда будем говорить о способах действия первой инквизиции. Здесь я ограничусь лишь замечанием, что на копии не имеется даты, извлеченной из книги доминиканского монастыря Св. Екатерины в Барселоне, в которую инквизитор Николас Росельи (впоследствии кардинал римской Церкви) поместил ее около половины XIV века. Но епископ Бадахоса дом Анхело Манрике, который был цистерцианским монахом, думает не без основания, что это примирение с Церковью произошло в 1209 году.[223]
III. Нелегко определить число несчастных альбигойцев, погибших на кострах с 1208 года, который был годом начала инквизиции. Но нельзя не проникнуться живым состраданием при чтении повествований того времени. Они изображают гибель нескольких миллионов[224] людей среди самых ужасных мучений, как торжество религии, на которой ее божественный основатель напечатлел характер кротости, человеколюбия, доброжелательства и милосердия. Апостолы однажды просили своего божественного учителя низвести с неба огонь на самаритян, [225] бывших еретиками и схизматиками еврейского исповедания. Он не только упрекнул их за эту мысль, но и дал понять, что она ему ненавистна, обойдясь с ними при этом с такой суровостью, другого примера которой мы не встречаем в Евангелии. В XIII веке этот урок пропал даром, потому что были уверены, что история Самарии не имеет ничего общего с тем поведением, которого надо было держаться по отношению к еретикам тогдашней эпохи.
IV. Причины, объяснение которых не входит в план моего труда, заставили в 1214 году папу Иннокентия III послать в качестве легата во Францию Пьетро из Беневента, [226] кардинала церкви Св. Марии д'Аквила,[227] с письмами к архиепископам Амбрена, Арля, Экса и Нарбонны, их викариям, аббатам и священникам всех этих провинций. Он велел им повиноваться легату и оказывать ему помощь во всем, что он найдет нужным предпринять против еретиков-альбигойцев.[228] По-видимому, с прибытием этого кардинала у цистерцианского аббата, бывшего с начала 1212 года архиепископом Нар бонны, полномочия не были отняты.[229] Но ему было предписано, как и другим, повиноваться новому легату; из этого, по крайней мере, вытекает, что он не был более главою инквизиции. Мы видим поэтому, что св. Доминик в разрешении не носить покаянной одежды, дарованном одному примиренному с Церковью, заявляет, что это разрешение имеет силу, лишь пока кардинал-легат не даст об этом иного повеления. Нет даты на копии этого документа, извлеченного из старинной книги барселонского монастыря, о которой я уже говорил. Но последующие события указывают, что он относится к 1214 или к началу 1215 года, потому что кардинал Пьетро возвратился в Рим около июля,[230] а немного спустя св. Доминик совершил то же путешествие, чтобы испросить у папы утверждения ордена, который он подготовлял с тех пор для проповеди против ереси и в который он уже принял нескольких духовных лиц, причисленных к его ведомству. Один из них, Тома Селлан, принял их в своем доме, откуда они ходили для совершения богослужения в церковь Св. Романа в Тулузе, уступленную им в пользование епископом Фульконом, бывшим цистерцианским монахом, другом и ревностным покровителем св. Доминика.[231]
V. В 1215 году Иннокентий III торжественно открыл десятый[232] Вселенский собор, который был четвертым Латеранским, и приказал постановить по отношению к еретикам Лангедока[233] следующее: 1) те, что будут осуждены епископами как нераскаянные еретики, должны передаваться в руки светской власти для понесения справедливо заслуженного ими наказания после лишения сана священства, если это были священники; 2) имущество мирян будет конфисковано, а имущество священников будет употреблено в пользу их церквей; 3) жители, заподозренные в ереси, будут принуждены оправдаться каноническим путем; не желающие подчиниться этой мере подвергнутся отлучению от Церкви; если они останутся отлученными в течение года, не прибегая к помилованию Церкви, с ними поступят как с еретиками; 4) сеньоры будут предупреждены и даже понуждены посредством церковных наказаний клятвенно обязаться изгнать из своих владений всех жителей, объявленных еретиками; 5) сеньоры, уличенные в небрежном исполнении этой меры, будут отлучены от Церкви митрополитом или его викариями; если к концу года они не исполнят возлагаемой на них обязанности, о них будет доложено папе, чтобы Его Святейшество мог объявить их подданных свободными от присяги на верность и предложить их земли тем католикам, которые пожелают ими завладеть; последние по изгнании оттуда еретиков будут пользоваться ими спокойно, в силу решения собора; они будут хранить старательно католическую веру и нести ту же службу по отношению к своему сюзерену, если только он не ставил никакого препятствия для исполнения соборного декрета; 6) католики, участвующие в крестовом походе для истребления еретиков, получат индульгенции, даруемые отправляющимся в Святую землю; 7) отлучение от Церкви, постановленное собором, распространяется не только на еретиков, но также на всех тех, кто будет им покровительствовать или принимать их в своих домах; они будут объявлены лишенными чести, если к концу года не выполнят своих обязанностей, и, как таковые, будут сняты с общественных должностей и лишены права избирать своих должностных лиц; они будут объявлены неправоспособными для дачи показаний на суде, составлять завещания и получать наследство; никто не будет обязан являться
