– Куриный насест, – повторил он, – это нечто вроде качелей. Человека заставляют повиснуть на нем, цепляясь коленями, потом его руки связывают за спиной и приторачивают к лодыжкам. Он висит вниз головой, а его тем временем избивают.
Мишель посмотрела на Луиса:
– Тебя тоже так пытали?
Луис кивнул.
– Зачем они это делают? – спросила Мишель у Клаудио. – Чтобы получить информацию?
– Да, иногда, – подтвердил старик. – Им нужны имена конкурирующих банд, либо они демонстрируют наркоторговцам, что с ними случится, если те захотят лишить полицию доли в прибылях.
– Так в этом и была твоя вина? – спросила Мишель. – Ты пытался избавиться от полицейских поборов?
– Не я, Марсио, – ответил юноша. – За это его и убили.
Мишель на секунду закрыла глаза, вспоминая, какой страх был написан на лице Марсио в тот день, когда он пришел в приют.
– Расскажи, что еще случилось с тобой, пока ты был в «Преисподней», – попросил Клаудио. – Расскажи о…
Мишель не поняла слова, которое он произнес, и вопросительно посмотрела на Антонио. Тот перевел, и Мишель, широко распахнув глаза, вновь повернулась к Луису:
– Они насиловали тебя?
Луис старательно избегал ее взгляда.
– Вот почему ему так трудно ходить, – объяснил Клаудио. – Они насиловали его дубинками, не только… – Он указал на свой пах.
– Они разжимали Маньо зубы и совали ему в рот члены! – вдруг выпалил Луис.
От ужаса у Мишель перехватило дыхание.
– Кто такой Маньо? – спросила она.
– Он умер, – ровным голосом произнес Луис. – Его застрелили.
– Ты видел, как его убивали? – осведомилась Мишель.
Юноша кивнул:
– В него стрелял Цезарь.
– Цезарь? – переспросила Мишель.
– Эдуардо Цезарь, – пояснил Клаудио. – Он проявил отвагу, застрелив двух мужчин в соседнем районе, и его повысили в звании. Он был капитаном, стал майором.
– Значит, он полицейский? – произнесла Мишель.
Клаудио кивнул.
Мишель бросила взгляд на Антонио, потом вновь повернулась к Луису:
– Ты видел Педро Пастиллиано, когда сидел в «Преисподней»?
Юноша покачал головой:
– Я не знаю, как он выглядит, знаю лишь его имя.
– Ты слышал, как кто-нибудь произносил его?
– Точно не помню. Но другие – Чико, Маньо, Хосе, – они говорят, что видели Пастиллиано.
– Чико и Хосе, – повторила Мишель. – Они все еще в тюрьме или их застрелили, как Маньо?
– Нет, их отпустили вместе со мной, – ответил Луис. – Но они не хотят говорить с вами.
Мишель понимающе кивнула и тут же резко обернулась. В открытом дверном проеме появилась фигура, и в комнате стало темно. На мгновение Мишель показалось, что это полиция, а потом она поняла, что это Альдо, который остался сторожить на улице. Она уже собиралась что-то сказать, и вдруг в дом хлынули люди.
– В чем дело? Что случилось? – шепнула она Антонио, который поставил ее на ноги и заслонил собой.
– Марсело, – сказал Клаудио, заслоняя собой Луиса, словно пытаясь уберечь его от угрозы, сверкавшей в глазах нежданного гостя.
– Я говорил тебе, – прорычал тот, кого называли Марсело, – этот парень должен держать язык за зубами. Я предупреждал тебя!
Мужчины, толпившиеся за его спиной, были вооружены автоматами, и у Мишель от ужаса пересохло в горле. Ей не было нужды спрашивать, кто это такие. Татуировки пришедших подсказывали женщине, что перед ней члены группировки «Эстрелла».
Казалось, Клаудио ничуть не испуган. Он выкрикнул что-то на непонятном Мишель диалекте, всем своим видом и жестами выказывая презрение и насмешку. За его спиной Луис скорчился в кресле. Его избитое худощавое тело содрогалось от страха, а Клаудио тем временем старался не подпустить к нему главаря банды.
Внезапно Марсело повернулся к Мишель и прошипел:
