убедить в этом Кита. Не понимает, что дважды в одну реку не войдешь.
Да, ты еще не знаешь, что вчера мы удостоились высшей премии за рекламу «Ньюслинка».
— Эшли! — вскричала Дженнин. — Я тебя поздравляю!
Принесла сюда приз? Что вам дали? Господи, как я рада!
Выпей еще вина. Эх, надо было шампанского купить.
Эшли рассмеялась:
— Сойдет и вино, спасибо. Тем более что выпитого вчера шампанского с лихвой хватило бы, чтобы пустить ко дну «Куин Элизабет».
Десять минут спустя появилась Кейт, а за ней и остальные гости.
Глава 14
Вечеринка удалась на славу. Дженнин, как всегда, приготовила такие восхитительные закуски, что даже Мэгги дохлебала суп до конца. Когда Мэттью убирал со стола, Дженнин метнула быстрый взгляд на Мэгги и убедилась, что девушка, слава Богу, слишком пьяна, чтобы принимать участие в беседе.
Дженнин услышала, как Элламария спросила Кейт, сколько та просадила в Монте-Карло. От ответа Кейт глаза Элламарии поползли па лоб. Она далее поинтересовалась, не видела ли Кейт там каких-нибудь знаменитостей. Кейт сказала, что видела только принца Альберта и еще, кажется, принцессу Стефанию, хотя в последнем и не совсем уверена.
Элламария пристально наблюдала за тем, как Кейт держится с Джоэлем. Порой, видя, как та едва ли не с открытым ртом ловит каждое его слово, она была готова лезть на стенку. Элламария не сомневалась, что Джоэль — мерзавец, каких днем с огнем не сыскать. Она привыкла судить о людях по глазам, а у Джоэля Мартина они были холодными и жестокими. Перехватив ее взгляд, Джоэль улыбнулся и приподнял бокал в молчаливом тосте. Элламария улыбнулась в ответ. Бедная Кейт, придется ей самой разбираться со своим любовником — никто из них помочь ей тут не в силах.
Примерно час спустя Джоэль посмотрел на часы и сказал, что ему пора.
— Утром рано вставать, — объяснил он. Затем, заметив, что Кейт потянулась к своей сумочке, перехватил ее руку. — Тебе спешить некуда, — сказал он. — Оставайся.
— Но почему? — возразила Кейт, чувствуя, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней, и покраснела до корней волос. — Я ведь могу поехать с тобой.
— Нет, оставайся, — повторил Джоэль. — Я настаиваю.
Отдыхай, тебе незачем торопиться.
Дженнин поспешила к подруге на выручку.
— Пойдем спокойно посидим, поболтаем и выпьем коньячку, — позвала она, вставая.
Но Кейт задержалась за столом.
— Почему ты уходишь так рано? — шепотом спросила она Джоэля.
— Я же сказал — мне рано вставать.
— Тогда я поеду с тобой.
— Нет, я должен выспаться. Я поеду к себе.
— Но я могу и к тебе поехать.
— Нет, оставайся здесь, с друзьями. Я позвоню завтра.
— Но завтра вечером мы увидимся? — спросила Кейт, готовая раздавить себя за унижение.
— Не знаю. Вполне возможно.
— Я провожу тебя до двери.
В прихожей Джоэль обнял ее.
— Поедем ко мне, — произнесла она.
— Ну, милая, — простонал Джоэль. — Если бы ты знала, как мне этого хочется! Но мне и правда нужно домой.
Мне еще столько предстоит сделать до утра. Но завтра вечером я непременно приеду. Обещаю. Жди.
— Я люблю тебя, Джоэль.
— Угу, — промычал он, целуя ее. Затем застегнул пуговицы на пальто и устремился к двери.
— Может, скажешь, что тоже меня любишь? — бросила ему вдогонку Кейт.
— Ты же сама это знаешь, — обернувшись, ответил он.
Заперев за ним дверь, Кейт обессиленно прислонилась к стене. Господи, до чего все было замечательно во Франции, но теперь, по возвращении в Лондон, Джоэль сделался каким-то холодным и отчужденным. Как же его расшевелить? В гостиной грянул взрыв смеха, но Кейт туда не тянуло. Она была настолько поглощена мыслями о Джоэле, что ни о чем другом не хотела думать.
На следующее утро Дженнин проснулась очень рано.
Несмотря на то что накануне вечером она старалась поменьше пить, голова все равно раскалывалась. Некоторое время она боролась с собой, пытаясь снова уснуть, но затем отказалась от бесплодных усилий и встала. Мэтгью блаженно похрапывал, и она на цыпочках покинула спальню.
Не обращая внимания на беспорядок, Дженнин пристроилась на диване с чашечкой кофе и от нечего делать взяла со стола один из туристических буклетов, что принес Мэттью. По правде говоря, она была бы не прочь съездить покататься на лыжах, однако была зла на Мэттью из-за неискренности, с которой он пытался уговорить ее на поездку. Она ведь мигом раскусила, что он задумал.
Рано или поздно им придется посмотреть правде в глаза. Совместная жизнь у них не складывалась. Или, говоря точнее, не складывалась для нее. Мэттью с самого Рождества буквально из кожи вон лез, чтобы ей угодить, но Дженнин было этого мало. Ей хотелось другого. Но вот чего именно? Мэттью был добрым и внимательным, угадывал все ее желания с полуслова, но в глубине души Дженнин не доверяла ему и хотела большего.
Она надеялась, что, попривыкнув к совместной жизни с Мэттью, успокоится и безумные желания, обуревающие ее второе «я», потихоньку сойдут на нет, Дженнин панически боялась, что болезнь, которой она и без того не могла должным образом сопротивляться, разовьется в нечто более серьезное, чем раздвоение личности. И почему даже теперь, когда у нее был Мэттью, она по-прежнему уступала ненасытной миссис Грин? Ответить на этот вопрос Дженнин была не в состоянии. А между тем в пору уже было бить тревогу. Днем она была блистательной Дженнин Грей, признанной телезвездой, а вот ночью — едва ли не каждой ночью! — перевоплощалась в миссис Грин, хищную нимфоманку.
Господи, как же она все это ненавидела! Ненавидела себя, ненавидела похотливых мужчин. Но более всего она ненавидела беззастенчивую узурпацию ее собственного тела бесстыжей миссис Грин.
Не раз она подумывала о том, чтобы обратиться к врачу, но так и не решилась. Ведь стоило только пронырливым газетчикам об этом пронюхать, и ей конец. Она словно наяву видела кричащие заголовки: «Дженнин Грей госпитализирована по поводу сексуального расстройства», «Двойная жизнь телезвезды», «Кто она — миссис Грин или мисс Грей?» Ни одна телекомпания не примет ее на работу, ни один продюсер не захочет рисковать. И самое страшное: как воспримут скандал ее родители?
Неужели ей самой не под силу обуздать себя? И за что ей такая страшная кара? А ведь даже покаяться некому, не с кем поделиться своими откровениями.
Смахивая жгучие слезы обиды и отчаяния, она приподняла голову и вдруг увидела, что в проеме дверей стоит Мэттью.
— Привет, — с напускной беззаботностью поздоровалась она. — Я и не заметила, что ты тут торчишь.
— Что-то ты сегодня рано встала.
— Да, не спалось.
Вынув из лежавшей на столе пачки «Мальборо» сигарету, он неспешно закурил.
— Ты была так погружена в свои мысли, что я не решился тебя тревожить.
— Вот как? Да, я пыталась придумать комментарий к фильму, который мы сняли в Европе. Почему-то ничего толкового в голову не лезет.
— Тебя ведь что-то гложет, Джен, да? — участливо спросил Мэттью. — Кроме комментария к фильму.
Она отвела глаза в сторону.
— Что с тобой?
