— Тебе, вероятно, небезынтересно узнать, что истинная его страсть — фотография, — сказала Линда. — Мы едем на пляж, потому что он хочет снимать меня.
— В каком виде?
— Наверное, голой. — Она скорчила гримасу.
Десять минут назад Марк незаметно проскользнул в «Линкольн», и они, сидя в холле, пили фруктовую воду с привкусом клубники и сливок, от которой потом было противно во рту. Марк, как всякий сицилиец, высоко ценил в людях чувство собственного достоинства, и теперь он невольно восхитился умению Линды приспосабливаться к окружающей обстановке. Она держалась необычайно грациозно. Трудно было поверить, что эта холодная, светлокудрая Прозерпина способна стоять перед слабоумной публикой и под звуки музыки медленно снимать с себя одежду. Нечего удивляться, что Кобболд явно увлекся ею, а это им весьма на руку.
— Интересно, почему он не остался на ночь? — спросил он.
— Наверное, из-за того, что при нем эти люди.
— Значит, наличие телохранителей мешает любви.
— Все идет так, как ты надеялся? — спросила она.
— Будем держать этот курс и дальше, — сказал он — Как прошел обед?
— Хорошо. Мы были в ресторане возле доков. Там обедают не только туристы, но и настоящие рыбаки, — А телохранители сидели за соседним столиком?
— Да. На этот раз в блестящих костюмах кремового цвета.
— О чем вы беседовали?
— О разном. Он занимательный собеседник, умеет слушать, с ним легко и приятно.
— Не забывай, что ты работаешь на меня, — заметил Марк.
— Не забуду. Я об этом все время помню.
— Это то же самое, что продавать недвижимость или страховать жизнь. Личное отношение к клиенту не должно мешать делу.
— Понимаю. Быть может, следует добавить к сказанному вот еще что: ты мне по-прежнему нравишься больше его.
— Спасибо на добром слове, — сказал он. — Надеюсь, это правда.
— Конечно, правда. А ты не забыл подумать, о чем я просила? Чтобы побыть здесь вместе день-другой после того, как все кончится.
— Я еще не думал об этом, но подумаю. Эти телохранители…
— Ты пришел сейчас только по делу? Тогда продолжай.
— Они были в машине, когда он заехал за тобой?
— Да. Один сидел вместе с ним на переднем сиденье, а второй рядом со мной.
— Ты случайно не знаешь, это его собственная машина?
— Нет. Он взял ее напрокат в «Херце». «Кадиллак». С шофером.
— Он сказал тебе, чем будет занят во второй половине дня?
— Он говорил про встречу с каким-то политическим деятелем. Сказал, что заедет за мной в восемь часов. Мы ужинаем в «Сан суси», а завтра едем на пляж и будем фотографироваться.
— Не знаешь где?
— Нет. Мы возьмем в собой еду, вот и все, что он сказал, и, если ветер утихнет, будем купаться.
— Я, наверное, позвоню тебе утром, — пообещал Марк.
Из телефона-автомата он позвонил Спине.
— Можно говорить?
— Откуда ты звонишь?
— Из автомата возле «Линкольна».
— Там вообще-то не подслушивают, — сказал Спина, — но полной уверенности нет. Думай, когда говоришь. Сначала я скажу, какие у меня новости. Человека, в котором мы заинтересованы, получить можно.
— Отлично. А теперь послушайте меня. Наш приятель во время завтрашней поездки на пляж собирается ее фотографировать.
— Нагишом?
— По-моему, да.
— Очень полезная информация. Значит, пляж действительно будет безлюдным. Что-нибудь вроде Санта-Фе или Баракоа. Это единственные места в радиусе пятидесяти миль от города, где можно устроить пикник, не боясь, что тебе помешают. У тебя есть карта?
— Могу достать.
— Наверняка одно из этих двух мест, Тебе, пожалуй, стоит сейчас съездить туда и осмотреться на случай, если мы не ошиблись.
— Хорошо, — согласился Марк.
— И как только вернешься, приходи сюда.
Ему помог звонок к Кобболду.
— Я собираюсь уходить, — сказал Кобболд, — а то показал бы тебе на карте, где места получше. Сейчас в воде полно медуз, они обжигают тело, поэтому, если хочешь просто поплавать, поезжай в какой-нибудь клуб. Тебя могут записать в члены клуба прямо здесь, в гостинице.
— Хорошо бы сбежать от этой громкой музыки. И чтобы можно было раздеться.
— Тогда поезжай мимо клуба «Мирамар». Скажи, чтобы тебя везли на запад от города. К востоку ничего приличного нет. А Баракоа — неплохое место, но за рифом водятся акулы и барракуды, поэтому далеко не заплывай. Хочешь нанять машину?
— Возьму, наверное, в «Херце».
— От машины далеко не отходи. Не то через пять минут останешься без колес.
Марк проехал еще пятьсот ярдов по проселку и остановился в теня разлохмаченной ветром пальмы, где следы от колес машин, съехавших вниз на берег, заносило песком. Он выключил мотор и с минуту сидел неподвижно. И тотчас же со всех сторон из своих норок в песке вылезли маленькие розовые крабы. По шоссе каждые три-четыре минуты проходил грузовик. Над «Мирамаром», таща за собой рекламу пива «Кристалл», низко кружил самолет, потом он улетел, и стук его моторов поглотили песок и вода. Неподалеку была хижина, выстроенная из обломков рангоута и плавника и крытая пальмовыми листьями. Перед входом в нее лежала куча конусообразных раковин. Такие хижины на берегу он видел и раньше: их сооружают, очевидно, праздношатающиеся негры, которые ночуют где придется. Он вылез из машины и спустился к воде, у которой рядком лежали медузы, словно выложенные из формочек для бланманже. Пролетавший мимо коричневый пеликан вдруг нырнул за рыбой, на мгновение исчез в темном гейзере из пены, потом вновь появился на поверхности в двадцати ярдах от этого места. Где-то на горизонте, держа курс на «Мирамар», шел быстроходный катер. Марк помахал ему рукой, но ответа не получил, из чего сделал заключение, что его не видно.
Через полчаса из-за скалы вдруг появился негр с кучей раковин, которые он отыскал на мелководье. Неподалеку от хижины он принялся вытаскивать из них моллюсков. В любом другом месте он просто взял бы мачете и срезал верхушку раковины, но здесь, возле прибрежных клубов, отполированные раковины раскупались в качестве сувениров. Чтобы вытащить моллюсков, негр поднимал раковину высоко над головой, а потом изо всех сил швырял на мокрый песок. После двадцати-тридцати подобных бросков оглушенный и умирающий моллюск наконец раскрывал створки своего панциря. Ловец раковин, негр с длинными, огромных размеров конечностями и порыжевшими от солнца и соленой воды волосами, устраивал из этой операции целое представление: он прыгал и танцевал на песке и, швыряя раковину, с громким призывным криком откидывал назад голову. Он, казалось, не замечал Марка. Марк с презрением следил за его прыжками — какой-то получеловек, существо сумеречных глубин чуждого ему мира, почти обезумевшее от нищеты и одиночества.
Он подождал, пока пламенное солнца не коснулось горизонта — чуть отпрыгнуло и скользнуло за него, — а потом поехал в Гавану в контору Спины у стен кладбища.
— Человека этого мы получили, — сказал Спина. — Все в порядке. Мы можем взять его на тех же условиях, что и с мексиканцем: двадцать тысяч в день или пятьдесят за неделю. Завтра утром он прилетит
