— В Мемфисе мне удалось собрать Люпо, Ди Анжелиса и Чанфарани, — сказал Марк. — Мы долго спорили, но в конце концов договорились. Если они готовы сотрудничать, то, наверное, не откажутся и другие.
— Молодой Люпо… — проговорил Спина. — Я тысячу лет его не видел. Он женат на моей племяннице. Конечно, он будет сотрудничать, обязан: я в свое время ему здорово помог.
— Подставное лицо найдено, — сказал Марк. — И на всякий случай есть еще двое про запас.
— Сумасшедший?
— Нет, но немного чокнутый: участвует в различных движениях, пишет идиотские письма политическим деятелям и балуется оружием. Он выполнял для Брэдли всякие мелкие поручения.
— Он оставит дневник? — спросил Спина.
— Нет. По-моему, тут надо придумать что-нибудь новое. То, как поступил Кардильо в Гватемале, годится лишь для маленькой страны, а этого типа убирать сразу не надо. Пусть люди посмотрят на его фотографии в газетах и убедятся, что он псих. Тогда все сразу станет менее таинственным.
— Ты совершенно прав.
В желтой жидкой грязи на боку лежал автобус, и Спина сбавил скорость, чтобы не обрызгать застрявших пассажиров.
— Это дело грандиозное, — продолжал он, осторожно объезжая автобус. — Необходимо продумать все до мельчайших деталей. Наши друзья должны быть вне подозрений. В такой операции мы обязаны предусмотреть буквально каждый ход. Я не играю в шахматы, но мне говорили, что хороший игрок заранее видит всю партию.
— Здесь, в Мексике, несколько человек будут знать больше, чем положено, — сказал Марк.
— Угу, и это даже хуже, чем ты думаешь. Оказывается, твой друг из тюремного ведомства поделился своим доходом с приятелем, а тот разнюхал, что происходит. Это прибавит нам работы. Придется позаботиться также по крайней мере о парочке пациентов из тюремной психушки. А ты подумал, как Леон попадет сюда из Мехико-Сити? Его ведь кто-то должен доставить, а это создаст дополнительные сложности. И как быть с парнем, которого Кардильо посылает сопровождать Моргана?
— Если и его убрать, этому конца-края не будет, и к тому же Кардильо станет возражать. Парень — член Общества.
— Чтобы сделать все как следует, надо заткнуть даже щелочки. Мне здесь работы хватят надолго.
— Да, по-видимому, и друзьям в Штатах придется поработать не одну неделю.
— И тебе, — сказал Спина. — Не забудь, и тебе тоже.
— Это не входит в договор, — ответил Марк. — Меня освободили от чистки.
— Я сейчас предпочел бы быть на твоем месте: там, куда ты летишь, все на нашей стороне. Даже полицейские. Брэдли говорит, полицейские буквально стоят навытяжку, и я охотно этому верю. Тебе там окажут любую помощь. Но ты говоришь, что должен только все организовать и дать указания по проведению операции?
— И проследить, чтобы все шло в соответствии с планом. Таковы взятые мною обязательства.
— Почему это ты у них на положении великого консультанта? — сказал Спина. — Что хочешь, то в вытворяешь. Должно быть, из-за твоей аристократической внешности, а?
Сквозь полосу дождя проглянула саманная постройка, а за ней взлетно-посадочная полоса. Еще год назад она служила для посадки самолетов «ДС-3», принадлежавших мелкой местной авиакомпании, но после катастрофы последнего «ДС-3» здесь воцарилась тишина. В пристройке для пассажиров и багажа еще развевались на ветру обрывки реклам кока-колы и богемского пива. Несколько неприметных мексиканцев сидели на корточках под карнизом, закутавшись в одеяла и пончо; их лица выражали полное безразличие. В стороне, среди кактусов, стоял «бичкрофт» Моргана, с первого взгляда почти неразличимый среди обломков, которые обычно валяются на таких аэродромах.
— Как вы думаете, взлетит он при такой погоде? — спросил Марк.
— Конечно. Видимость достаточная, а остальное не имеет значения.
— Будем надеяться, — сказал Марк. — А что Морган знает об этом деле?
— Он знает только, куда летит. И никаких вопросов не задает. Он не будет выходить из самолета.
— Он так и остался четырнадцатилетним мальчишкой. Как по-вашему, думает он о том, что с ним может случиться? Кардильо говорил вам, что не хочет брать его назад?
— Да, говорил. Я еще должен подумать, как с ним поступить, когда ты исчезнешь. — И Спина хрипло рассмеялся. Точь-в-точь говорящий попугай, подумал Марк.
Морган сидел в пустом помещении за бывшей билетной кассой. Слегка улыбаясь, он поднял от комикса сосредоточенное лицо, но, увидев Марка, вскочил и протянул ему руку.
— Привет, Гарри, — сказал Марк. — Рад снова вас видеть.
— Мне надо кое-что взять в машине, — сказал Спина. — Я сейчас вернусь.
— Ну вот, Гарри, мы и отправляемся на небольшую прогулку, — сказал Марк.
— Это для меня огромное удовольствие, мистер Ричардс. — Гарри стоял по стойке «смирно», подтянутый и полный нетерпения, в новой куртке на молнии с тремя матерчатыми скаутскими нашивками, говорившими о его высоком летном мастерстве.
— Не знаю, как мне и благодарить вас за то, что вы для меня сделали, — сказал он. — Просто не верится, что я наконец буду свободным человеком.
— Не стоит благодарности, — ответил Марк. — Мне удалось помочь вам, а вы кое-что делаете для меня.
— Скорее бы уж взлететь, — сказал Морган. — Я даже как-то немного волнуюсь. Когда мы вылетаем?
— Как только подойдут другие пассажиры.
— Я никого из них случайно не знаю?
— Представьте себе, знаете. Помните Боначеа Леона, с которым вы летали в Гватемалу?
Молодое жизнерадостное лицо Моргана словно вдруг постарело.
— Слишком хорошо помню.
— Он вам не нравится?
— Мне кажется, что это не тот человек, который может нравиться, мистер Ричардс. Я могу терпеть его, если это необходимо, но при виде его у меня мурашки бегают по коже. Он напоминает мне одного героя из фильма ужасов. Никому не охота находиться в обществе ненормального человека.
— Придется вам, Гарри, на какое-то время примириться с его присутствием. Сколько будет продолжаться полет?
— Пять часов, мистер Ричардс. Плюс-минус полчаса. Сейчас дует попутный юго-западный ветер силой в три балла, потом он стихнет, и мы немного потеряем скорость. Но у нас стоят дополнительные баки с горючим, так что в этом смысле никаких осложнений не будет… — Он говорил быстро, со словоохотливостью одинокого человека. — Здесь надо ожидать небольшой турбулентности, но мы будем лететь ниже этих слоев. Нам все равно придется лететь как можно ниже, чтобы нас не запеленговали. Хотелось бы по возможности обеспечить вам приятный ровный полет. У нас отличная машина: она справляется с турбулентностью лучше, чем «ДС-7». Мы можем не думать о погодных условиях. Сентябрь здесь скверный месяц, но как только минует октябрь, можно не волноваться. Ноябрь — месяц неплохой, когда нет дождя, а декабрь просто прелесть. Жаль, что вы не назначили полет на декабрь. Я иногда летал по этой трассе с грузом из джунглей, о котором я вам рассказывал, и всегда любовался ландшафтом. Как здорово снова сесть за штурвал. Сегодня мы вряд ли много увидим, но полет должен быть приятным и ровным…
Снаружи по мокрому гравию зашуршали шины, и минуту спустя Спина, появившийся в дверях, махнул Марку рукой.
— Извините, Гарри, я на минутку, — сказал Марк. Он прошел вслед за Спиной в зал ожидания и увидел двух людей, стоявших к нему спиной. Один, маленький и худощавый, в армейских брюках и клетчатой рубашке, был Боначеа Леон. Другой, коротконогий, в зеленой, плотно облегающей куртке военного покроя, был постарше и покрупнее. Оба стояли, склонившись над каким-то бумажным свертком, перевязанным веревочкой, которую второй неторопливо распутывал тонкими пальцами. Рядом со свертком на скамейке лежала винтовка в коричневом чехле.
— Это еще кто такой? — спросил Марк.
