— Не твоего ума дело, — отмахнулся я.
— Да? — сказал он и обратился к Торпи: — Что случилось, приятель? Помощь нужна?
Торпи не знал, что ответить.
— Послушайте, парни, — сказал я, — не лезьте в то, из чего потом не выберетесь.
— Да? — повторил фанат «Братьев Уокеров».
Я опять двинулся вниз по ступенькам. Щенок опять ударил меня в грудь. На этот раз сильнее.
— Он меньше тебя, — сказал он.
— И ты тоже, — сказал я. — Так зачем испытывать судьбу?
Дурачок отступил на шаг, чтобы ударить. Он думал, что выглядит угрожающе, а на самом деле просто потерял инициативу. Я пихнул его в живот. Согнувшись пополам, он осел на колени. Длинные волосы свесились вниз, закрывая лицо. Его приятель, ошарашенно следивший за ним, медленно перевел взгляд на меня.
— Тоже хочешь? — спросил я. — Или ты всего лишь дублер?
Он промолчал. Я прошел мимо него и его приятеля, который стоял уткнувшись лбом в ступеньку и пытался сообразить, откуда взялась эта адская боль в кишках. Больше никто не решился встать у меня на пути, и я пошел дальше, оставив несчастного молокососа молиться перед дверями «Бата». Торпи, естественно, пошел со мной. Я отпустил его, только когда мы повернули на ту улицу, где я оставил машину. Машина была на месте. Один из прихвостней Торпи помогал тому, которому я врезал по кадыку. Тот, кто помогал, посмотрел на нас с Торпи, обошел машину и запихнул под приборную панель ноги третьего, который все это время так и пролежал на переднем сиденье. После этого он сел на водительское место и сделал то, что не сделал я: быстро выехал задом на Хай-стрит. Торпи проявил благоразумность. Он не побежал с воплями за машиной. Кейт стоял там, где я его оставил, и беседовал с женщиной. А женщиной была моя квартирная хозяйка. На противоположной стороне улицы в домах зажегся свет.
— Черт побери, — сказала моя хозяйка, когда я подошел, — что вы себе позволяете?
— Я очень извиняюсь, — сказал я.
— Так я и поверила, — ухмыльнулась она.
— Нет, честное слово, — заверил ее я.
— Хватит морочить мне голову, — сказала она. — Если вы путешественник, то я — Твигги. Что здесь происходит? И кто он такой?
Торпи так и не обрел дар речи. С противоположной стороны улицы приковыляла пожилая женщина в огромном халате.
— Что происходит? Вы совсем не думаете о других! — закричала она. Ветер подхватывал ее визгливый голос и уносил ввысь, далеко за уличные фонари.
— Вероятно, будет лучше, если мы пройдем внутрь, — предложил я.
— Внутрь? — переспросила моя хозяйка. — А с какой стати мне предоставлять жилье такому типу, как вы?
— Все знают, кто ты такая, Эдна Гарфут, — кричала старуха. — Все знают, что от тебя одни проблемы. Здесь живут уважаемые люди.
Я посмотрел на свою домохозяйку и улыбнулся. А она нахмурилась.
— Ма, захлопни свою чертову пасть, — сказала она старухе.
— Ах! Ах! — запричитала та. — Вот я напущу на тебя своего старика!
— Ага, и тем самым только порадуешь его, сушеная склочница, — отпарировала моя хозяйка.
— Ах! — завопила старуха. — Ах!
И начала отступать к противоположной стороне улицы. Я кивнул Кейту. Тот пихнул Торпи. Мы вошли в дом.
— Эй! — закричала моя хозяйка и побежала по дорожке. Мы поджидали ее в холле. Она не стала закрывать дверь.
— Ну? — сказала она.
— Ну, — ответил я, — можно было бы закрыть дверь. Мы уже вошли.
Она минуту сверлила меня взглядом, потом вздохнула и закрыла дверь. Торпи, Кейт и я стали подниматься по лестнице.
— Куда это вы направились? — осведомилась хозяйка.
— В мою комнату, — ответил я. — Нам надо кое-что обсудить.
Она последовала за нами.
— Что вы собираетесь делать? — спросила она. Я открыл дверь в свою комнату.
— А почему бы вам не приготовить нам чаю? — предложил я, кивнул Кейту, и тот втолкнул Торпи в комнату.
— Что вы собираетесь делать? — снова спросила хозяйка.
Я захлопнул дверь у нее перед носом и запер на замок.
— Сделаете нам чаю, тогда расскажу, — крикнул я. — Возможно, даже впущу, чтобы вы посмотрели.
— Я вызову полицию, — пригрозила она.
— Не вызовете, — сказал я. Ответом было молчание.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Ничего не случится. Просто приготовьте нам чаю.
И опять ответом мне было молчание: очевидно, она ушла.
Кейт и Торпи стояли посередине комнаты. Кейт держал руки в карманах брюк. И смотрел на меня. Торпи тоже смотрел на меня, но руки в карманах не держал. Он стоял по стойке «смирно», напоминая солдата из Британского легиона. Большие пальцы рук были вытянуты строго вниз, вдоль воображаемой линии лампасов.
— Садись, Тории, — сказал я. Тот не шевельнулся.
— Успокойся, — сказал я. — Кейт, дай Торпи стул.
Кейт взял тот самый стул, на котором моя хозяйка недавно демонстрировала свои прелести, и поставил его позади Торпи.
Торпи остался стоять.
Порывшись в сумке, я достал бутылку и фляжку.
Я отвинтил колпачок и очень осторожно налил во фляжку виски из бутылки, потом передал фляжку Кейту и сел на кровать. Кейт сделал глоток, а я снял куртку и расшнуровал ботинки.
Торпи продолжал стоять.
Я отпил виски из бутылки, поставил ее на пол, достал сигареты и предложил одну Кейту. Мы закурили.
— Ну, Торпи, — сказал я.
Он промолчал.
— Кажется, у меня появился тайный доброжелатель, — сказал я.
Я снова глотнул виски. Торпи проследил путь бутылки от пола до моего рта и обратно.
— Приятно сознавать это, — продолжал я. — Правда, Кейт?
Кейт не ответил. И даже не кивнул. У меня создалось впечатление, что он чем-то встревожен.
— Беда с тайными доброжелателями в том, — сказал я, — что их никто не знает, и человек оказывается в затруднительном положении. То есть не может сказать спасибо, верно?
Торпи таращился на бутылку.
— Есть и еще кое-что, — добавил я. — Имея доброжелателя такого рода, начинаешь спрашивать себя, почему выбрали именно тебя. Из всех нищих и убогих, имеющихся в наличии в настоящий момент.
Молчание.
— Торпи, я хочу знать, кто это.
Молчание.
— Ладно, ладно, — устало проговорил я. — Если хочешь, мы перестанем ходить вокруг да около. Кто- то поручил тебе посадить меня на поезд, потому что они обкакались от страха, увидев, что я сую свой нос то туда, то сюда. А я отлично представляю, что это за «туда» и «сюда», куда мне не следует совать свой нос. Если я прав, то кому-то грозят неприятности. Не знаю, но допускаю, что одним из них можешь быть ты. Если
