— Нет, а тебе — очень.
Она подскочила ко мне.
— Хочешь взглянуть на синяки?
— А что? Хочешь показать?
Она ударила меня по лицу. Я дал сдачи. Она ударила еще раз. Я встал, поймал ее за запястья и отшвырнул к стене, а потом вышел из кухни и стал подниматься по лестнице. Она выбежала из кухни вслед за мной.
— И куда, по-твоему, ты направился? — закричала она.
— В кровать. Ты со мной? — не останавливаясь, спросил я.
Она подбежала к лестнице.
— Убирайся! Убирайся, черт побери! Если не уберешься, я вызову полицию!
— Конечно вызовешь, — сказал я, входя в комнату.
Я вытащил длинный сверток из-под кровати и принялся разворачивать газеты. Моя хозяйка появилась в дверном проеме, но я не обратил на нее внимания. Она же, увидев, что я распаковываю ружье, все свое внимание сосредоточила на мне. Я переломил ружье, достал из сумки коробку с патронами и два вставил в стволы.
— Что ты собираешься с этим делать? — спросила она.
— Защищать свое имущество.
— Ведь сегодня они не вернутся, а?
Я защелкнул ружье.
— Откуда мне знать.
— А если вернутся, ты воспользуешься этим?
— Не глупи. Достаточно только нацелить его, чтобы получить результат.
— Тогда зачем ты зарядил его?
— Кто-то может решить, что я блефую. Придется показать ему, что он ошибается.
— Господи, — устало произнесла она.
Я прислонил ружье к стене рядом с кроватью, лег и закрыл глаза. Я слышал, как моя хозяйка подошла к тумбочке, взяла одну чашку и что-то налила в нее.
— Почему они убили твоего брата? — спросила она.
— Не знаю, — ответил я. — И еще я не знаю, кто такие «они».
— А разве Торпи не имеет к этому отношения?
— Очень сильно сомневаюсь. У него кишка тонка.
— Зато сегодня у него хватило духу направить тебя по ложному следу.
— Для этого не надо особой смелости. Он играл наверняка. Предполагалось, что при любых обстоятельствах я сюда уже не вернусь. Он обделается, когда узнает, что я действовал по другому сценарию.
— Ты отомстишь ему?
— Отомстил бы, если бы смог поймать. Вероятно, он уже на полпути к Донкастеру, или Барнсли, или куда-то еще. Он вернется сюда через месяц после моего отъезда.
— А как же Кейт? Как ты поступишь с ним?
— Дам денег.
— Ну да, ему сейчас от них большая польза.
— Ведь я же не знаю, где он живет, не так ли? Не знаю, куда они увезли его, верно? А ты знаешь?
— Нет.
— Вот и все.
Некоторое время она молчала. Я сел, выпил бренди, снова лег и закрыл глаза.
— Как ты поступишь, если поймаешь того, кто это сделал? — спросила она.
— А ты как думаешь?
Молчание.
— Почему? — сказала она.
— Он был мой брат.
Она села на кровать.
— Ты просто убьешь их? Просто возьмешь и убьешь?
— Если они первыми не убьют меня.
— А они смогут? Вот так, спокойно, без мучений и терзаний?
— Любой смог бы, если бы на карту была поставлена его жизнь и если бы он знал, что его не поймают.
— А тебя тоже не поймают?
— Нет.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, и все.
Помолчав, она сказала:
— Предположим, я позвоню в полицию и сообщу, что в моем пансионе поселился мужчина с ружьем и что он собирается кого-то застрелить из этого ружья?
— Не позвонишь.
— Откуда ты знаешь, что не позвоню?
— Оттуда же, откуда я знаю, что ты носишь зеленые трусы.
— Что это значит?
— Подумай.
И она задумалась.
В комнате надолго воцарилась тишина. Я открыл глаза и обнаружил, что смотрю в ее глаза. В ее взгляде не было особой любви ко мне, но этого и не требовалось. От женщин, которые носят зеленое белье, это не требуется. Я поднял руку и отодвинул полу ее халата. Бюстгальтер по цвету соответствовал той части туалета, что я уже видел. На левой груди четко выделялся синяк. Она продолжала смотреть на меня.
— Что они сделали? — спросил я.
— Один из них разорвал блузку. Другой ударил. Они продолжили бы, если бы Торпи не забеспокоился.
Я пальцами прикоснулся к синяку.
— Он ударил тебя сюда, да? — сказал я. Она ничего не ответила.
— Наверное, было не очень приятно, — сказал я. — Или я ошибаюсь?
— Какой же ты подлец!
Я молчал, продолжая массировать синяк. Она откинулась назад и легла мне поперек груди. Она развязала пояс халата, потом завела руки назад, расстегнула бюстгальтер и оставила руки там же, за спиной. Я массировал ей грудь, только зона охвата стала шире. Она перевернулась на бок, спиной ко мне.
Суббота
Я проснулся.
Я был один. Уже рассвело, и лил дождь. Простыня рядом со мной еще хранила тепло. На мне была только рубашка, расстегнутая и с задравшимися до подмышек рукавами. Открылась дверь. Моя хозяйка спиной вошла в комнату. Она несла поднос с завтраком. Я взглянул на свои часы. Они показывали без двадцати девять. Моя хозяйка села на кровать. Я тоже сел. Она поставила поднос на кровать. На подносе были вареные яйца и прочая снедь. Меня же интересовал только чай.
— И к чему все это? — спросил я.
— Хочешь, чтобы я швырнула все это тебе в лицо?
