числа, потом… Бритта или Герман звонят на ваш номер… Это третье июня, и, наконец, четвертого июня они звонят вам опять.
Аксель покачал головой.
— Про эти звонки я ничего не знаю. Должно быть, с ними разговаривал Эрик. Но я почти уверен, что повод был тот же. Собственно, это совершенно естественно: Бритта куда охотнее повидалась бы с Эриком, чем со мной, если уж ее потянуло на воспоминания. Они очень дружили… Впрочем, я уже это говорил.
— Может быть… но самый-то первый разговор был с вашего телефона, — не унимался Мартин. — У вас нет никаких догадок, почему Эрик решил им позвонить?
— Я и об этом говорил… Мы с братом, конечно, жили под одной крышей, но в дела друг друга не вмешивались. Понятия не имею, почему Эрик ни с того ни с сего позвонил Бритте. Они не виделись столько лет… Но кто знает — может быть, ему тоже захотелось предаться воспоминаниям. В пожилом возрасте такое случается. Говорят, это один из симптомов склероза: прошлое догоняет человека и приобретает для него особую важность. Воспоминания становятся все ярче и ярче…
Сказав эту дежурную фразу, Аксель вдруг понял, какой глубокий смысл в ней заложен. Он увидел издевательски хохочущие лица, бегущих к нему людей… Он судорожно вцепился в ручки кресла. Сейчас не тот случай, чтобы позволить себя догнать.
— Значит, вы думаете, что Эрику пришла в голову такая же мысль — возродить старую дружбу? — спросил Мартин.
— Думаю, да. — Руки Акселя постепенно разжались. — Но точно сказать не могу. Такое объяснение лежит на поверхности.
Мартин переглянулся с Паулой. Разговор с Акселем почти ничего не прояснил, но у него все равно было чувство, что они видят только мелкие осколки чего-то очень и очень значительного.
Проводив полицейских, Аксель опять подошел к окну. И опять перед глазами поплыли лица, лица, лица…
— И что нового в библиотеке? — Патрик, сияя, вышел ей навстречу.
— Э-э… я не была в библиотеке, — сказала Эрика с плутовской интонацией.
— А где же ты была? — грозно спросил он. Майя уснула после обеда, и он прибирал со стола.
— У Кристины. — Эрика прошла в кухню.
— У какой Кристины? О… у мамы? — Вид у Патрика был крайне удивленный. — С какого перепугу? У тебя, случайно, нет температуры? — Он подошел и положил руку ей на лоб.
Эрика отмахнулась.
— А что здесь странного? Это же моя свекровь! Ничего удивительного! Человеку вдруг пришло в голову навестить мать любимого мужа.
— Вот именно — вдруг, — засмеялся Патрик. — Давай выкладывай, что тебе от нее надо.
Эрика вкратце рассказала, как чуть ли не у дверей библиотеки вспомнила, что ее мать когда-то дружила с Кристиной и если кто и может что-то рассказать об Эльси, так это она, Кристина. Рассказала, как взволнована была Кристина, как поведала, что Эльси была влюблена в беженца из Норвегии…
— А потом она замолчала, — разочарованно сказала Эрика. — Не хотела говорить… а может быть, ей ничего больше не известно. Не знаю… Но по ее рассказу выходит, что Ханс Улавсен бросил маму. Уехал в Норвегию, и с концами… Во всяком случае, Кристине так сказала Эльси.
— Непонятно, что ты собираешься делать дальше? — спросил Патрик, убирая в холодильник остатки обеда.
— А что тут непонятного? Попытаюсь его разыскать. — Эрика пошла в гостиную, но остановилась. — Кстати, я думаю, нам надо пригласить Кристину в воскресенье. Пусть поиграет с Майей.
— А вот теперь никаких сомнений не остается. У тебя точно температура. — Патрик засмеялся. — Конечно, сейчас же ей позвоню. Если она сможет — у нее же вечно куча дел.
Эрика исчезла в гостиной, произнеся что-то вроде «мм…». Женщины, покачал головой Патрик. Понять женщин невозможно. А может, в этом-то и вся фишка. Зачем их понимать?
— А это что? — крикнула Эрика.
Патрик вошел в гостиную. Эрика с интересом листала бумаги из принесенной Мартином папки. Патрик мысленно обругал себя, что не убрал все в стол, а теперь уже поздно.
— Материалы следствия по делу об убийстве Эрика, — сказал он как можно более безразлично, но на всякий случай поднял палец. — Мартин принес. Надеюсь, ты понимаешь, что за пределы этой комнаты…
— Понимаю, понимаю. — Она отмахнулась от него, как от мухи, и уселась на диван с кипой документов и фотографий.
Через час Эрика закончила изучать материалы и начала просматривать их по второму кругу. Патрик несколько раз попытался с ней заговорить, но безуспешно. Он плюнул и уселся в кресло с газетой.
— Физических следов очень мало. — Эрика, водя пальцем по строкам, читала протокол криминалистов.
— Поживиться особенно нечем, — кивнул Патрик и отложил газету. — В библиотеке вообще никаких пальцев, кроме самого Эрика, Акселя и этих юных взломщиков. Ничего не взято. Следы на полу — те же действующие лица. Орудие убийства лежит под столом — к вашим услугам. То есть к нашим. Убили тем, что было под рукой. А если бы не было этой статуэтки?
— Ты хочешь сказать, что напоминает убийство в состоянии аффекта? — задумчиво спросила Эрика.
— Ну да… бюст просто подвернулся… Трудно представить себе такой план: пойду-ка убью его бюстом с подоконника… Слушай… — Патрику внезапно пришла в голову мысль. — А ты не помнишь число, когда ты отнесла Эрику медаль?
— А что? — рассеянно спросила Эрика, не отрываясь от чтения.
— Не знаю… Может быть, и ничего. Но информация никогда не мешает, даже если она лишняя.
— Могу сказать точно. Это было за день до того, как мы с Майей ездили в «Северный ковчег»,[15] по-моему, третьего июня. Значит, второго я была у Эрика.
— И что он тебе сказал про медаль? И вообще — сказал ли что-нибудь?
— Я же рассказывала. Сказал, что, прежде чем дать ответ, хочет изучить медаль более основательно.
— Так что ты до сих пор не знаешь, что это за медаль?
— Нет. — Эрика наконец оторвалась от протоколов и рапортов и внимательно посмотрела на Патрика. — А надо бы узнать… Завтра же попробую навести справки.
Она достала из папки фотографии места преступления. Взяла верхнюю и прищурилась, чтобы лучше видеть.
— Нельзя же, черт подери… — Она сорвалась с места и побежала на второй этаж.
— Что нельзя? — крикнул Патрик вдогонку.
Она не ответила, но через три секунды уже спустилась по лестнице с большой лупой в руке.
— И чем ты теперь занимаешься? — Он слегка опустил газету, чтобы видеть жену.
— Не знаю… может быть, и ничем, но… мне кажется, что в блокноте Эрика, который лежит на столе, что-то написано. — Она поднесла лупу почти к самому снимку. — Да… точно. Мне кажется, здесь написано «Ignoto militi».
— И что это за зверь?
— Точно не знаю. Что-то военное… Только это, скорее всего, никакого значения не имеет, — разочарованно произнесла Эрика.
— Слушай! — Патрик решил, что сейчас как раз подходящий момент. — Мартин попросил меня об одной услуге…
Если быть честным, никто его ни о чем не просил; он сам напросился, но Эрике об этом знать не обязательно.
— Значит, он попросил меня проверить одного дядьку в Гётеборге. Довольно странная история — Эрик Франкель переводил этому типу деньги каждый месяц… в течение пятидесяти лет!
— Пятидесяти лет? — Эрика удивленно подняла брови. — Он кому-то платил пятьдесят лет?
