– Не знаю, где его искать, – наверное, это царство видит солнце. К востоку от нас.
Его слова всколыхнули воспоминание об арийской родине на восходе солнца. Этот образ всегда был с Ахеменидом.
– Какой дорогой сможешь ты туда прийти?
– Дорогой? – Покрытый шрамами раб прервал свои раздумья и рассмеялся. Он выставил кремневую лопату. – Возьми ее. Спустись с коня и поухаживай за растущей в земле жизнью. Иначе, сколько ни ищи мое царство, ничего не найдешь.
Царя Кира рассердил этот человек, единственный, кто разговаривал с ним столь дерзко. Как и все храмовые жрецы, сказал он себе, маг произносит фразы, которым его научили. Хотя, казалось, он понимает их смысл.
– Отпусти его, – приказал Кир надсмотрщику. – Вымой, одень и наполни его ладони серебром. – Тронув коня с места, он добавил ближайшему от него писцу:
– Проследишь, какой дорогой он пойдет, и скажешь мне.
Очень скоро писец доложил об исполнении приказа.
– Великий царь, тот нищий спросил в караван-сарае дорогу на Бактрию. Затем за два сикля серебра он купил ишака с белой мордой и отправился по гирканской дороге, на восток.
Случилось так, что сам Кир следующие несколько лет путешествовал на запад.
Это было неизбежно. Поскольку мидяне были близкими сородичами персов, они безропотно приняли вместо старого Астиага молодого Кира, как только поняли, что их обычаи не нарушаются. А об этом Кир позаботился. Но их владения были разбросаны довольно случайным образом по горам и пустыням, не имея других центров, кроме Экбатаны. Астиаг довольствовался уютным бездействием в своей столице, однако Кир не был столь же доволен таким положением. В тот момент, однако, он не мог сделать далекие и прозябающие в бедности Парсагарды центром своего правления. На самом деле вопрос выбора столицы долгие годы беспокоил его и его преемников. В глубине души он оставался кочевником. Эту проблему Кир решал, правя с седла лошади.
Кир призвал в город мидян Митрадата и, когда тот приехал в паланкине, назначил его хшатра паван, исполняющим функции царя – греки такого человека называли сатрапом. В то же время Кир отослал все сокровища Экбатаны – серебряные слитки, другие драгоценные металлы и камни – на хранение в свой родной город. Астиагу он предоставил все удобства, в избытке обеспечил едой и питьем. Чужеземные вина имели одно достоинство – они затуманивали разум пьющего.
Затем Кир отправился в поездку вокруг своих расширившихся владений, чтобы понять, как его правление, устроенное по ассирийскому образцу, работает в более отдаленных землях. Поступая таким образом, он удовлетворял собственное стремление к деятельности. Хотя до полного удовлетворения было еще далеко.
Вести о захвате им трона быстро распространились по дальним царствам вплоть до двора фараонов на Ниле. Как всегда, новостям сопутствовали слухи, и уже говорилось, что Кир со своей армией налетел, словно молния, что вряд ли соответствовало действительности. Прибыли посольства из Тира, где производилась пурпурная краска, из Газы – Сокровищницы, – где делали стекло, чтобы узнать силу и намерения самозванца, присвоившего великий трон. Этим купцам-посланникам удалось выведать немного – лишь то, что вооруженные силы двигаются через горы.
В раскаленных улочках Вавилона, при реках его пророк Иеремия объявил, что в северной стране Господь собирает многие народы. Им адресовал он свои речи: «Выстройтесь в боевой порядок вокруг Вавилона; все натягивающие лук, стреляйте в него, не жалейте стрел, ибо он согрешил против Господа. Отмщайте ему; как он поступал, так и вы поступайте с ним».
Поскольку все привыкли, что иудеи таким образом поносили своих хозяев, на эти слова почти никто не обращал внимания. Первому столкнуться с Киром довелось Крезу Лидийскому, самому просвещенному и самому богатому государю той эпохи. С этого-то столкновения началось нарушение существовавшего порядка, вызвавшее великие изменения в мире.
Часть третья
СОКРОВИЩА КРЕЗА
ПРОРОЧЕСТВО ДЕЛЬФИЙСКОГО ОРАКУЛА
На острове Самос в Эгейском море хитроумный раб Эзоп славился как рассказчик басен. Вероятно, он не сам придумывал басни о говорящих животных, но рассказывал их так хорошо, что послушать его на углу рынка обычно собиралась целая толпа. В тот год, когда Кир стал царем Мидии – в 550 году до н. э. по более позднему христианскому календарю, – при странных обстоятельствах раб Эзоп умер.
Одна из сказок Эзопа, по-видимому, имела политическое значение. В ней, как и в некоторых других, говорилось о лягушачьем народе. Так вот, надоел монарх-чурбан этому народу, и он пригласил на царство приятного на вид аиста, а царь-аист приступил к правлению, поедая своих подданных. По крайней мере, энергичный тиран острова Самос, заменивший древний совет старейшин, обнаружил в этой басне политическую мораль. Не желая казнить популярного рассказчика, хитрый тиран обратился за мнением к оракулу Аполлона в Дельфийской долине, сопроводив свое обращение щедрым денежным пожертвованием. Конечно, суждение на самом деле изрекалось устами пифии, женщины, сидевшей рядом с поднимавшимися из расщелины испарениями, но хорошо информированные жрецы заблаговременно записывали для нее все, что нужно было говорить, и тщательно готовили женщину к тому, чтобы она повторила эти слова. В данном случае ответ оракула гласил, что Эзоп должен умереть, но его наследники, если они имелись, должны были получить компенсацию золотом. И все было сделано, как приказал оракул.
Говорят, когда раб Эзоп узнал о своем приговоре, он рассказал басню о старой охотничьей собаке, которая из-за возраста не смогла догнать и принести кролика хозяину, и тот немилосердно ее побил. Мораль была такова: верную собаку выбрасывают, когда ее силы истощаются. Эта жалобная история не отсрочила казнь Эзопа. Очень скоро в дельфийское святилище вместе с крайне щедрым даром серебряных слитков для жрецов поступил гораздо более важный запрос. Крез Лидийский спрашивал: «Каковы будут для меня последствия, если я поведу армию через реку Галис против персов?»
Вопрос не был таким легкомысленным, каким казался. Река Галис служила границей между Лидией и Мидией, с тех пор как затмение солнца остановило на поле боя их враждующие армии, и тонкий политик Навуходоносор, вмешавшись, уговорил лидийцев и мидян заключить перемирие. На самом деле победоносный Крез желал узнать, следует ли ему сохранить существующий мир, или нужно сразу же ударить по Киру, невесть откуда возникшему персу, которого почти никто не знал. Не сможет ли он получить выгоду от всего этого возбуждения, царившего в великой Мидийской империи?
Высокое мнение Креза об оракуле основывалось не столько на суевериях, сколько на глубоком почитании знаний и тонкого чутья жрецов в сфере управления государством. Начало практике обращения со своими проблемами к оракулу для анализа положили богатые цари Мидасы, жившие когда-то в горах за Сардами. Крез, удачливый сын отца-завоевателя, теперь владел страной Мидасов и золотом их родной реки Пактола, хотя основную часть баснословного богатства приносил Лидии ее контроль над торговым путем, по которому сырье с Дальнего Востока доставлялось в ионические порты Великого моря. Из этих портов торговые флотилии финикийцев и греков везли готовые изделия на непостижимый и варварский Запад.
Лидийцы, расширявшие таким образом свою территорию, создали настоящую метрополию с центром в городе Сарды, очень древнем поселении у подножия святой горы Тмол. В Сардах они культивировали умение жить. Лишь одни египтяне превосходили их в этом, но народ фараонов – при любых фараонах – крепко держался своего живительного Нила. Лидийцы выступали в роли оборонявшихся в Троянскую войну, которая обрела вечную славу в героических песнях Гомера. Хотя и стремясь к славе, лидийцы все же посвятили себя спокойной жизни. Чеканкой сплава золота и серебра они создали первую обменную монету, придумали игры в кости и мяч, перенимали чужеземные достижения в кулинарии, приспособили арфы для певцов, а маленькие кувшинчики – для вина и ввели обычай провозглашать тосты, вывозили евнухов в такие более дикие страны, как Мидия. Девушки простого происхождения копили себе приданое, подрабатывая проституцией. Говорят, что, когда жители Сард воздвигли на каменном фундаменте величественное здание, посвященное богам, первым их прародителям, самый крупный вклад в фонд строительства внесли блудницы. Они не были арийками.
Для подчиненных им городов лидийцы придумали удобный способ правления через местного тирана –
