требует. Он сообщил делегации, что сам не более чем предвестник настоящего царя, Кира Ахеменида, взявшего измученный народ Вавилона под свое покровительство и мир. Губару добавил, что царь это сделал по воле Мардука, поскольку Мардук был глубоко потрясен страданиями своих верующих и пренебрежением к своим обрядам.
Жрецы быстро посоветовались между собой и спросили, какие подарки из золота, серебра и драгоценностей новый царь, Кир Ахеменид, счел бы подобающими и мог принять от его слуг, бедствующих жрецов Экура.
– Кир мне сказал, – ответил Губару, – что он собирается одарить весь народ Вавилона, а не требовать с него подарков.
Тогда делегация объединилась в восхвалениях Кира и пала ниц перед его представителем Губару.
– Поистине, – провозгласили они, – свершилось пророчество, которое мы носили в сердцах, – что издалека придет некто, пастух для нашего народа, и снимет иго рабства с верующих в Мардука, великого господина.
Но за стенами дворца на Кебаре иудеи вскидывали руки вверх и кричали:
– Вавилон сокрушен – великая столица, блудница язычников сокрушена!
СУЖДЕНИЯ КИРА
На двадцать девятый день месяца тишри писцы записали в своих хрониках, что царь Кир въехал в ворота и начался первый день его правления. (Они больше не исчисляли хроники годами Набонида, схваченного в Уруке и высланного в Экбатану.) Кир постарался, чтобы его появление стало впечатляющим зрелищем. Он въехал через ворота Иштар по пальмовым ветвям, которые укладывали перед ним, через скопления людей, размахивавших шарфами и зелеными ветвями; за ним показались пять тысяч охранников, с мечами в ножнах и подвешенными копьями. Вдоль горизонта высились шатры лагеря персов! Он также постарался показать, что его власть будет отличаться от правления предыдущих вавилонских царей. Как он говорил Губару, самым сложным для него было решить, как действовать теперь, когда он занял место Набонида.
Хотя Кир был облачен в царские одежды, которые прекрасно ему шли, он не нес ни кольца, ни жезла, символов власти. Притягивая к себе тысячи глаз, удерживая рядом с собой Губару – на случай, если понадобится совет, – он въехал на ступени дворца, остался в седле, чтобы его лучше видели, и подозвал к себе высших жрецов святилища Мардука и всех писцов, которые в тот момент исполняли свои обязанности. Затем он заговорил так, что все могли слышать, оглашая первое свое воззвание, и его переводили на вавилонский и эламитский языки.
– Я Кир, – обратился он к внимавшей толпе, – царь четырех частей света, Великий царь Аншана, сын Камбиса. Моя династия, – заверил он народ, – любима Белом и Набу; мое правление дорого их сердцам. – Тем самым он отождествил себя с могущественным Навуходоносором. – Я вошел в древний Вавилон мирно, под приветствия и ликование жителей. Я намерен учредить свое правление во дворце его государей.
Подразумевалось, что, хотя Кир был властителем далеких Мидии и Персии, он собирался сделать Вавилон своей столицей. Затем протянул руку к внимательным жрецам.
– Великий господин Мардук искал праведного государя, себе по сердцу, и позвал меня, Кира по имени, властвовать над миром. Он взял меня за руку и привел в свой город Вавилон. Он расположил ко мне сердца своего народа, поскольку я заботился о его верующих. Мардук перешел на мою сторону; без сражения и битвы он позволил мне вступить в Вавилон. Он избавил город от бедствий. Набонида, царя, не почитавшего его, Мардука, он отдал в мои руки.
Когда жрецы одобрительно зашептались, Кир выбросил руку в сторону толпы за ними.
– Повсюду в Шумере и Аккаде я не позволил ни одному врагу поднять голову. Я тщательно обдумал внутреннее состояние Вавилона и его многочисленных храмов. И я решил освободить его жителей от бремени рабства; я восстановлю разрушенные жилища и заново отстрою святилища. Я сейчас же приказываю это сделать.
Хотя Ахеменид по совету Губару пользовался обычными фразами, в завершение он дал необычное обещание, и умудренные жизненным опытом вавилоняне с интересом ждали, как их завоеватель будет это делать. Ждать им пришлось недолго. Кир многое отметил во время своего тайного посещения города, но не считал уместным объяснять, что уже побывал во дворе Эсагилы прежде. Он подобрал нелепую табличку Набонида.
– Это ложь, – заявил он и велел на ее месте установить собственную табличку с приказом.
(А те, кто слышал, будто этот перс не умеет читать, удивились.) Когда он заметил, что дворцовые писцы вели записи в своей загадочной манере, он отстранил их от работы и приказал все надписи выполнять разборчиво по-аккадски, по-эламитски и по-персидски. Когда он обнаружил, что торговцы клеймят рабов для рынка, то приказал заклеймить этих же торговцев как злодеев. Он пользовался единым мерилом при вынесении решений; если действие было добрым само по себе и полезно для других, его нужно было поддержать; действие, причиняющее зло, следовало отменить. Поначалу это правило казалось вавилонянам наивным, но Кир беспощадно добивался его исполнения.
Он обнаружил, что управители храмов имели шкалу ценностей, согласно которой вол, раб, плуг и кипарисовое бревно все имели цену по два сикля серебром. Кир же дороже ценил вола и раба. На самом деле при этом он думал о том, что полезнее в сельском хозяйстве. На железные плуги храмы имели монополию. Кир приказал распределить их среди работников плантаций, чтобы повысить урожай. Единым словом он отменил налог на воду для орошения, сказав, что поток воды можно ограничивать не больше, чем благотворный солнечный свет.
– Как вы остановите умирание земли? – спросил Кир. – Как вы возобновите жизнь земли, если вода не течет свободно, а семена не вызревают в земле? Как стада животных накормят вас, если вы не накормите их обильно травой?
Вавилоняне обещали повиноваться каждому приказу, но тайком продолжали вести свои дела как раньше. И гнев Кира, всегда разгоравшийся быстро, обрушился на этих приверженцев древних обычаев.
Он набросился на представителей храма:
– Каковы семь демонов зла, которые, как вы говорите, следуют за каждым жителем этой обнесенной стеной местности, являясь питательной почвой греха? Я назову их, а вы запомните: разврат человеческой плоти, болезни плоти, болезни рассудка, скупость сильного, трусость слабого, подозрительность и страх перед другими!
Склонив головы перед его гневом, жрецы восхитились правдивостью его слов и отправились восвояси, а между собой пришли к выводу, что этот перс-завоеватель не многим умнее покойных скифских военачальников. Они убедились, как и подозревали с самого начала, что он не служит никакому известному богу и, следовательно, не имеет небесного защитника.
– Если человек не поддерживает отношений с богами, – повторяли они, – то и собственная сила его не спасет. – Что касается семи демонов, то они существовуют, как и раньше, всегда готовые завладеть теми, кто не выполняет древних ритуалов.
В первые дни своего правления Кир притягивал внимание очарованных горожан своими цирковыми представлениями на улицах. В отличие от угрюмого, замкнутого Навуходоносора или скрытного Набонида, их новый царь Ахеменид появлялся без церемоний и ездил не только по дороге процессий, но и по переулкам. Он яростно спорил с нищими, словно с собственными министрами, и изрекал суждения, будто выделял слюну, при этом никто не вел записей, чтобы чиновники могли поместить таблички с распоряжениями в архив. На него глазели как на животное, но не ученое, а забавное животное, хотя иногда оно свирепело и становилось опасным. Гнев Кира, разрушительный, будто удар молнии, придавал любопытству зрителей пикантность страха. Иногда он останавливался, чтобы рассказать занимательные истории. В первую инспекционную поездку по громадным стенам Кир встретил повозку, которую, как обычно, тащили старые ослы, привыкшие к ярму. Он сказал погонщику:
– Слушай-ка! Однажды один человек сказал старому ослу: «Знаешь, я буду тебя запрягать и буду кормить». Ослу понравилось это предложение, но, когда его впрягли в тележку, он заплакал и сказал: «Оставь себе еду и сам носи свое ярмо, а мне дозволь жить как раньше».
Очевидцы вспомнили об этой истории, когда Кир решил судьбу вавилонской армии. Он предложил всем чинам – военачальникам, копьеносцам, воинам на колесницах – решить, останутся ли они в полках под его
