– Я получил твое обещание, – спокойно откликнулся Низам, и вида не подав, какое ликование чувствовал он в душе.
Уже два года, с тех пор, как внезапно умер Алп Арслан, он задумал отыскать Омара, приблизить молодого ученого к себе и добиться его назначения астрологом Малик-шаха.
– Теперь, – признался он Тутушу, – мы сумеем использовать его влияние на Малик-шаха.
Но благодушное расположение духа Низама растаяло, когда Омар обратился к нему с первой же просьбой. Еще год, считал новый царский астроном, ежедневные наблюдения на башне будут лишь несложной рутинной работой, с которой легко справятся Мей'мун и другие астрономы без него. Тем временем он хотел бы отправиться в поход с Малик-шахом на запад, тем более и султан просил его об этом.
Омар не стал объяснять Низаму, что он сам подал эту идею своему властелину. Не стал он объяснять и того, что он попытается поискать свою Ясми на дорогах на запад. Теперь он имел богатство, власть и влияние, благосклонность могущественного повелителя, и он твердо решил отыскать девушку, о которой так тосковал.
Тутуш усмехнулся, когда услышал новость.
«Эх, старина Низам, когда-то ты осыпал меня проклятиями, когда этот самый Палаточник ускользнул от меня, как бродяга, но в первый же месяц твоего руководства им он снова уходит странствовать по дорогам, только теперь взяв в попутчики султана», – подумал он.
Вслух же ханжески произнес только одно:
– Так было предопределено и записано.
Часть третья
Глава 1
Первые признаки опасности Омар заметил, когда еще армия ждала переправы через Евфрат.
Шатры знати, а Омар перемещался вместе с личной свитой султана, разбили в пальмовой роще, росшей вдоль самого берега. За ними простирались полуразрушенные развалины когда-то колоссальных размеров кирпичных стен и песчаные курганы – все, что осталось от Вавилона. Омар много времени провел, бродя среди этих развалин и с любопытством исследуя их. Султану, напротив, если только он не охотился, больше нравилось сидеть и смотреть на искусные движения танцовщиц и манипуляции фокусников.
В полуразрушенном внутреннем дворе крепости развесили гобелены, а пролет мраморной лестницы покрыли коврами, специально для султана и его шутов, и в один из прохладных вечеров Омара призвали туда.
– Послушай, звездочет, присядь и посмотри вместе со мной на этих моих послушных псов, – весело поприветствовал его Малик-шах.
Омару уступили место на ковре. Внизу, под ним, танец был в самом разгаре. Главный шут сам извлекал музыкальные звуки. Колокольчики над его плечами позванивали в такт его движениям, в то время как он выбивал руками звуки из седельного барабана, закрепленного на поясе.
Распущенные кудри болтались вокруг головы, пока он крутился колесом и притопывал ногами.
Неожиданно остановившись, главный исполнитель встал прямо перед Омаром и протянул кривую руку за наградой, поглядывая на него снизу вверх своими поблескивающими глазами сквозь спутанные кудри.
Омар кинул ему монету, которую тот ловко подхватил кончиками пальцев, косо посмотрев на астронома.
– Эй, джагудар! – нагло закричал он. – Ха, волшебник! Я могу вызвать град или завертеть вверх песчаный смерч. Я могу читать твои мысли.
– Тогда, – улыбнулся ему Омар, – ты настоящий чародей.
– Таковой я, об этом говорят звезды самки Козерога и молния, которая поразит тебя, звездочетишку! И пусть ты считаешь меня вонючим бродяжкой, ты боишься меня.
Шут свирепо глядел в упор на Омара, и Малик-шах, которого вся эта сцена забавляла, с любопытством посмотрел на него.
– Ну, прочитай же мои мысли, звездочетишка. Нет, все-таки скажи мне одну вещь… если сможешь.
Мотая своей косматой головой, он каким-то образом умудрялся снизу вверх поглядывать на Омара.
– Скажи мне, – быстро проговорил он, – через какие ворота я оставлю этот двор. Взгляни, тут четыре выхода – на восток, юг, запад и север. Четыре выхода, так из которого же я «отправляюсь в путь», о звездный предсказатель?
Омар хотел было громко рассмеяться. Но, взглянув на Малик-шаха, он сильно удивился и даже испугался. Султан весь подался вперед от напряжения, как если бы бродячий актер и его придворный астроном вели между собой бой на шпагах.
– Не так уж и мало ты просишь отгадать, – медленно начал Омар, – и…
– Но ты ведь владеешь великим искусством, люди говорят. Так назови же ворота, которыми я уйду.
Другие фигляры сгрудились сзади говорившего, а приближенные султана пододвинулись ближе, чтобы лучше слышать. Малик-шах заинтересованно ожидал продолжения. Омар хотел объяснить, что наблюдение за звездами не имеет ничего общего с подобными трюками, но слова замерли у него на губах. Он понял одно: султан не сомневался – его астроном мог прочесть мысли этого человека. И никакие доводы не смогли бы изменить слепую уверенность Малик-шаха.
Слишком поздно Омар сообразил, в какую ловушку намеревался заманить его этот бродячий актер, и теперь ему предстояло, если удастся, силой разума противостоять какому-то хитроумному трюку.
– Принесите мне перо и бумагу, – нетерпеливо попросил он.
Один из секретарей выступил вперед и с поклоном протянул Хайяму небольшой свиток бумаги и гусиное перо для письма. Омар взял их, продолжая размышлять над происходящим. Итак, следовало применить трюк против трюка. Так вот каковы обязанности придворного астронома! Малик-шах не сможет забыть этого провала! Ах, если бы он сумел разгадать загадку правильно!.. «Четыре выхода, четверо ворот, сказал этот малый, на восток, на юг, на запад и на север. Которыми из четырех тот воспользуется? Вон они все видны, и у каждого стоит стражник, опираясь на копье… но почему этот актер не сказал «через которые»?
Омар написал несколько слов на бумаге, сложил ее и встал. Если актер владел искусством пантомимы, он тоже сумеет. Испросив согласия Малик-шаха, он подошел к одной из сторон лестницы и приподнял край мраморного блока, когда-то служивший пьедесталом какой-нибудь статуе. Засунув под него сложенный кусок бумаги, он вернулся на свое место.
– Теперь уходи, – приказал он актеру.
Глаза фигляра вспыхнули. Он проскакал несколько шагов и побежал по направлению к выходу на запад, позванивая всеми своими колокольчиками. Затем он с победным криком закружился на одном месте и кинулся на стену. Схватившись за расшитые гобелены, он отодвинул их в сторону. За ними показалась небольшая запасная дверь в стене.
– Тут я и выйду, – закричал он. – Я иду.
Занавес за ним опустился. Среди зрителей раздались приглушенные возгласы удивления, и Малик-шах жестом приказал секретарю принести тот клочок бумаги, который Омар положил под камень.
Заполучив бумагу в руки, султан медленно развернул ее. Он взглянул на написанное и прижал руку к губам.
– «Через пятый выход», – вслух прочитал он. – Уай-алла! И правда, ты прочитал мысли этого малого, о магистр невидимого!
Омар же просто догадался, почему этот малый так настаивал на выборе одного из четырех выходов. По счастливой случайности можно было указать правильный, но Омар понял, что актер знал о существовании еще одного выхода из внутреннего двора, даже если такового и не было видно. Но Малик-шах наклонился вперед, чтобы похлопать своего астронома по плечу, и, назвав его вторым Авиценной, приказал секретарю заполнить рот Омара золотом.
Сию же минуту один из чиновников принес поднос с кусочками золота и серебра, всегда находившимися под рукой у султана, и принялся закладывать монеты в рот Омара.
– А этому псу заполните рот песком, полный рот! – прибавил султан. – Аллах свидетель, он вел себя нагло с нашим господином мудрости.
