абсолютную темноту…
Айша вздрогнула и пробудилась ото сна. Ее обостренные чувства предостерегали от чего-то неприятного или беды, поджидавшей ее у порога. Вытянувшись на ковре рядом с Омаром, а они оба спали на крыше, она прислушивалась к ночи, не двигаясь.
Она опять услышала слабый звук, разбудивший ее, босые ноги шлепали по черепице крыши. Незваный гость тяжело дышал так близко от нее, что ее нервы напряглись, как струны. Мягко зашуршала бумага, и странный запах ударил в нос. Девушка закричала и вскочила на ноги, как лань, вспугнутая со своего места.
Вскочив, она разглядела тень на фоне звезд. Босые ноги убегали прочь, а Омар, вскочивший на ноги, смог разглядеть тень человека, спускающегося по лестнице. С криками он бросился в погоню.
Но в темноте двора внизу он потерял след злоумышленника. Сонные слуги шумно сбежались из своих комнат, принесли факелы. Злоумышленник исчез, а Исхак, спавший у запертых ворот на земле, вознес девяносто девять молитв, что ворота оказались на замке.
– Взгляни, мой господин, – позвала Айша с крыши, – взгляни сюда.
Когда принесли факелы, Омар разглядел два предмета, положенные рядом с его стеганым одеялом, на котором он спал. Клинок без ножен и лепешка свежеиспеченного хлеба, еще пахнущего пекарней. Ничего подобного здесь не было, когда он ложился спать, и он понял, что злоумышленник рискнул своей жизнью во имя того, чтобы положить сюда эти предметы, или, возможно, это сделал кто-то из его прислуги. Айша не сомневалась, что клинок не выпал из ножен, а его аккуратно положили в изголовье Омара.
Он внимательно изучил оружие и определил, что это кривой ханджар, кинжал, обоюдоострый короткий клинок, выкованный из прекрасной серой стали. Омар видел такое оружие раньше, за поясами у фидаистов в Аламуте, и он отложил его задумчиво.
– Но что это значит? – требовала объяснений Айша, которая была рассержена оттого, что страшно перепугалась. – Кинжал и этот хлеб…
– Одно означает «жизнь», – важно заметил Исхак, – другое – «смерть». Безусловно, это предостережение.
– Правда, – Айша парировала, – если бы наши жизни были доверены твоей охране, о хранитель врат храпа, нас бы давно завернули в саван. Ай-ва! Ты что-то никогда не спишь, когда просители идут с серебром для твоего кармана, а когда жулики приходят ночью – где тебя искать?
– Поглядите! – воскликнул Исхак. – Здесь записка какая-то.
Опустившись на колени, он поднял клочок рисовой бумаги и передал его Омару, который поднес его к факелу. Надпись была сделана по-персидски – только одна строка без подписи.
– «Держи язык, – прочитал он вслух, – за… зубами».
– Держи язык за зубами, – глубокомысленно закачал головой Исхак. – Сколь справедливо это предостережение, о господин. Без сомнения, оно относится к Айше, смотрите, клинок имеет форму ее языка. Лучше бы она пекла хлеб и жила бы с миром.
Но Омар знал, что предостережение адресовано ему. И оно пришло, он был в том уверен, из Аламута, а то и от самого Хасана. Бумага была того же качества, что и в голубиной почте Повелителя Гор, и кто еще мог послать предупреждение без подписи? Да, в Исфахане Омар выбросил все воспоминания об Аламуте из головы и никому не рассказывал о том, что видел в кругу семиричников. Он хотел понять, почему вдруг Хасан послал ему хлеб и кинжал.
Вскоре после того, как рассвело, он получил разъяснения. Один из шпионов Тутуша пришел к нему домой и начал с велеречивого приветствия.
– В чем дело? – нетерпеливо спросил Омар.
– Кто знает, где найдет его смерть? О тень султана, гляди, с первыми лучами солнца мы, патрулировавшие без устали улицы города, нашли одного из твоих слуг лежащим в водосточной канаве. Идем посмотришь, мы принесли его.
Спустившись во двор, он провел Омара к носилкам, оставленным в тени, рядом с которыми сгрудились несколько его товарищей. Носилки были прикрыты холстом.
Твердой рукой Омар отдернул покрывало и отпрянул, подавляя тошноту, подкатившую к горлу.
То был труп Джафарака, с почерневшим лицом и горлом, перерезанным ниже подбородка. Из разреза торчал язык Джафарака, как будто он был оторван от всего, кроме своего основания.
– Аллах всемогущий! – всхлипнул уличный стражник. – Я никогда не видел раньше, чтобы кого-то так убивали. К тому же он в годах и калека.
Омар накинул покрывало и глубоко вздохнул. Он знал, что с исполнителя спрос невелик.
– Ты подчиняешься Тутушу? Быстро пришли своего начальника ко мне, мигом.
Тутуш появился так быстро, словно поджидал своего человека за углом. Без лишних слов Палаточник повел шефа шпионов в угол двора, где их никто не мог подслушать. Тутуш промокал пот со своих щек концом тюрбана и нервно перебирал четки, он не забыл, как этот самый Джафарак направил гнев Омара на его голову много лет тому назад. Исподтишка он изучал лицо хозяина дома и не находил в нем ничего обнадеживающего.
Но Омар думал только об убитом Джафараке. С убийством доверенного шута была порвана последняя нить, связывавшая его с беспечными днями юности, с Рахимом.
– Кто мог это сделать? – спросил он. – У него не было врагов. О бог, он был безобиден как ребенок.
Тутуш почти достал пола в своем приветствии.
– Во имя всего святого, это какая-то страшная тайна. Клянусь бородой Али, он разговаривал со мной вчера вечером недалеко от Джами-Масджид, и я предостерег его, пусть Аллах покарает меня еще сильнее, если я лгу, чтобы не шлялся по улицам. Более того, я проводил его до безопасного места, – по мере того как он оправдывался, все больше таинственности звучало в его словах, потому что Тутуш боялся гнева Омара больше, чем сожжения на костре или удара сабли, – и оставил его в добром здравии. Я клянусь…
– Где вы нашли его?
– Один из моих людей нашел его на улице недалеко от реки, далеко от мечети. Но убили его не там, никаких следов крови в пыли. Послушайте меня, о достопочтенный, клянусь Хасаном и Хусаином, святыми мучениками…
– Заткнись! – процедил Омар сквозь зубы.
Хасан! Хасан – сын Сабаха. Хасан только что предупредил его держать язык за зубами. И язык Джафарака был наполовину вырван из тела прошлой ночью. По какой причине, по какой земной причине? Если только люди Хасана не решили, что он следит за ними. Чем занимался Джафарак последние дни? Ничем, кроме того случая с мертвецом, от которого несло Аламутом. Мертвец, рассказывающий о рае в доме ибн Аташа на… Омар вздрогнул, память обострилась, – да, дом рядом с Джами-Масджид. По улице за Джами-Масджид в ночь на пятницу. Вот разгадка.
Джафарак, видимо, мог быть убит рядом с мечетью, а тело его отнесли подальше от того места.
– Что ты знаешь о доме Сына Огня (ибн Аташа) на аллее позади мечети? – спросил он.
– Ничего… Я никогда не слышал это имя.
Омар привстал, готовый отправиться именно в тот дом и узнать все на месте. Затем он опять присел на ковер, и Тутуш снова вздохнул. Нет смысла искать следы убийц, если они уже совершили преступление. В этот миг они могут молиться с дервишами в мечети.
– Я знаю одно, – размышлял вслух астроном. – Этой ночью вор доставил мне в изголовье послание, предупреждая меня держать язык за зубами.
Тутуш открыл рот, подумав о смерти Джафарака.
Сзади из-за дальней решетки раздался голос, прервавший их беседу.
– Прости меня, мой господин, расскажи ему также о кинжале и свежевыпеченном хлебе.
– Айша, – произнес Омар спокойно, – иди назад в гарем.
Послышалось шуршание одежды, затем наступила тишина.
– Лепешка хлеба! – прокричал шеф шпионов.
– Да… что из того?
– Йа-алла! И кинжал?
– Ты слышал об этом?
На мгновение Тутуш замолк. Затем он рассказал обстоятельства исчезновения пятерых известных людей
