Пораньше ушла на обед вместе с безнадежной хип-пешкой Элизой из бухгалтерии. Я одна с ней дружу, да и то из жалости. Ни одна девушка, даже самая страхолюдная, не заслуживает такого унижения: три года без единого парня. А все потому, что каждый мужик в городе знает: над ее невзрачной головкой висит проклятие Намамбо. (Подлинная история, которую Элиза рассказала мне три года назад: она отправилась в Вест-Индию изучать вуду, и какая-то придурошная старая карга, обалдев от беспардонной наглости английских туристов, указала на Элизу костью и предрекла, что отныне любого мужика, который с ней свяжется, ждет страшная кара).
Элиза потащила меня в какую-то задрипанную тошниловку в Сохо с кошмарной мебелью и нефотогеничными официантами. Без тени иронии заявила, будто ей там уютно. Похоже, не одна она так считает, потому что все светские львицы тоже были там, выуживали из кофе бычки. Покуда я вытирала стол салфеткой б/у, Элиза щебетала, что читает на работе «Селестинское пророчество» и собирается стать гуру. Я лично опасаюсь, что ее плохая карма и дурной глаз будут отрицательно влиять на ауру клиентов. Она без всякой задней мысли предложила попрактиковаться на мне. Еле отговорилась, сказав, что я атеистка.
Возвращаюсь в агентство к концу рабочего дня и вижу, как Церберша вылавливает из аквариума японских карпов, над которыми так трясется наш босс. Оказывается, рыбки ни с того ни с сего всплыли вверх брюхом.
Деловые расходы: никаких, Элиза заплатила за завтрак, обед и чай, поскольку благодарна, что я показываюсь с ней на людях.
Воспользовавшись тем, что босс велел Церберше в ее собственный законный обеденный перерыв снести пробу воды из аквариума в лабораторию (выяснить, отчего сдохли карпы), перехватила почту и вскрыла Сюзеттины письма – все равно она уже в Бразилии. Одно оказалось от Сабело, ее протеже по линии благотворительной организации «Уорлдвижн». Между строк (поскольку слов не разобрать) читаю, что Сабело восемь лет, он живет в хибарке на окраине одного из самых нездоровых городов Южной Африки и в графе «любимое увлечение» написал «еда».
После долгой беседы с моим налоговым консультантом в порыве чувств решаю усыновить Сабело. Пишу письмо (куда более грамотное и разборчивое), в котором сообщаю о грядущих переменах в его материальном положении. Также подробно расписываю свою блестящую карьеру, светскую жизнь и великолепные финансовые перспективы. Прошу Сабело как можно скорее написать ответ, чтобы мне было чем помахать в налоговой. Консультант так умилился моим вступлением на путь благотворительности, что не взял денег за сегодняшнюю встречу. Я даже растрогалась вопреки обыкновению и приложила к письму маленький подарочек, который валялся на почте без всякого дела.
Деловые расходы: благотворительная помощь голодающему ребенку – $0 (Сюзетта уже заплатила до ноября), благотворительный подарок (Оксфордский словарь) – $0.
На работу идти не надо, поэтому встала рано и, как порядочная, отправилась в универмаг покупать обогреватель, поскольку он не облагается налогом, а я замерзаю суровым лондонским летом. В магазин электроприборов надо идти мимо модных бутиков, поэтому не моя вина, что я вернулась с грудой покупок, ни одна из которых не смогла бы обогреть помещение, даже если припаять к ней вилку и вставить в розетку. Полдня ругала себя за непрактичность, сидя в одеяле и уплетая пирожные прямо из коробки – в кухне жуткая холодрыга, нет сил стоять на одном месте так долго, чтобы отыскать чистую тарелку.
Потом совершаю героический прыжок – постель-ванна – новый костюм от Джозефа – и отправляюсь вместе с Фебой в бар «Мет». Ее бойфренд проводит субботние вечера с женой. Как многие женщины определенного возраста, Феба считает, что лучше встречаться с женатым и потом плакаться подругам на заброшенность, чем вообще ни с кем не встречаться. Покуда она тихо всхлипывала при виде каждой милующейся парочки, я от нечего делать наблюдала за блондинистым пляжным мальчиком, который, как мне кажется, раньше снимался в каком-то сериале, а теперь тусуется вместе с безработными дружками. К своему абсолютному ужасу, обнаруживаю в их числе своего бывшего, тоже актера, которому велела до конца месяца ко мне не приближаться. Смилостивившись, разрешила ему угостить меня «Абсолютом» с условием, что потом он приберется в моей квартире.
Деловые расходы: наряды с целью промоушна – $600.
Разбудила бывшего с утра пораньше, чтобы починил кухонный кран, как обещал. Характерно, что кран как не работал, так и не работает. Исключительно из жалости, поскольку я понимаю, как трудно выпускнику театрального училища найти работу в реальном мире, отправляю его мыть полы, протирать пыль на полках и менять постельное белье. Покончив с этим (а также разморозив морозилку и вынеся мусор), бывший бросает на меня исключительно неубедительный страстный взгляд, бормочет, что опаздывает на важное прослушивание[2] и пытается слинять. Во мне просыпается совесть, и я смиренно предлагаю мириться. Бывший отвечает, что это невозможно, поскольку он любит меня до умопомрачения, жить без меня не может и ни с кем больше не встречается. Я, хорошо зная этого субчика, верю, но из чувства долга все-таки звоню в полицейский участок и сообщаю о его психоненормальном поведении. (Подозреваю, что сержант неровно ко мне дышит, поскольку звоню раз в неделю и он всегда держится со мной очень сухо.)
Деловые расходы: никаких. Бывший убрался в квартире совершенно бесплатно.
Сегодня слегка наивный, женатый редактор заключил со мной договор. Буду писать искренний дневник одинокой девушки для престижного таблоида «Лондонский сплетник». В такси (я никогда не езжу на общественном транспорте) пообещала себе быть ласковой со старым маразматиком, несмотря на внутреннюю стервозность. Только подумать, теперь я смогу публично поливать грязью каждого козла, который попадется на моем пути! Таксист, нечуткий, как все представители этой грубой профессии, вывел меня из задумчивости вопросом, не перейти ли ему на более выгодную работу каменщика в Эссексе. Посоветовала ему решать самостоятельно. Тогда он спросил, сколько я зарабатываю. Солгала и приуменьшила цифру вдвое: бедные люди часто расстраиваются, узнав, сколько я получаю за сочинение гениальных фраз вроде «Булочки – восемьдесят девять пенсов за десяток».
Деловые расходы: решила не записывать здесь больше свои издержки и представительские траты. Налоговые ищейки, как и вся нация, смогут со следующей недели читать о них в «Лондонском сплетнике», в дневнике, который я начну писать, как только обмою радостное событие шампанским, обнаруженным у шефа в баре за бутылками «Будвайзера».
Часть I
