занятия вместе с костариканцами и гватемальцами.
Если сам курс не всегда и не для всех оказывался полезным, методике старались придать какую-то занятность. Гвоздем программы была «операция Сан-Мартин», впервые разработанная еще в Панаме. Сан-Мартин был воображаемой страной с несуществующей столицей Рио-Бравос. Ее соседом и врагом была страна с несколько менее туманным названием Маоленд. Лишь немногие слушатели догадывались, что карта Рио-Бравос была всего лишь снятой с воздуха фотографией американского города Балтимора, на которой были отмечены внушительные правительственные здания, а все улицы имели испанские названия.
Задания для разминки были довольно просты. Предполагалось, например, что из какой-то дружественной страны прибывает высокопоставленное лицо. Каким образом слушатели должны были расставить посты, чтобы обеспечить безопасность высокого гостя? В конце занятия ставилась более сложная задача. Элементы, проникшие в страну из Маоленда, провоцируют беспорядки. В роли злодеев (что неизменно радовало каждый новый набор) выступали сами инструкторы, пытавшиеся придать своим лицам особенно злое выражение. Один из них вопреки тогдашней моде носил короткую стрижку, и поэтому каждый новый набор называл его «нацистом». Другие инструкторы выступали в роли коммунистов или бунтующих студентом.
12 курсантов разбивались на три группы. Одна вместе с инструктором разрабатывала детали задачи, составляла тексты листовок и планировала беспорядки; другая принимала меры по их подавлению; третья следила за ходом событий и выступала в роли арбитра. Один полицейский из Сомали, хорошо поднаторевший в этой игре, все же жаловался потом, что эта задача была потяжелей любой аналогичной ей в реальной жизни, потому что в школе арбитрами выступали такие же, как и он, полицейские.
Занятия проходили в центре управления полицейскими операциями — просторной комнате в приглушенных серо-зеленых тонах с четырьмя рядами стульев на возвышении. Магнитная карта Сан- Мартина закрывала всю переднюю стену. Слушатели, которым было поручено разогнать демонстрацию, поддерживали телефонную и телетайпную связь с контрольной кабиной. Такая прямая связь оказалась для них довольно обременительной. Одна линия соединяла их непосредственно с «премьер-министром», который требовал срочно принять меры, но такие, которые не повредили бы его партии на предстоящих выборах. Если операция протекала слишком гладко, инструкторы придумывали какую-нибудь новую заковыку. Тогда из контрольной кабины вдруг раздавалось:
— У меня возникла проблема. Пришли репортеры. Они повсюду суют нос и мешают полиции работать.
— Примите соответствующие меры, — отвечал на это курсант-командир.
Инструктор из контрольной кабины звонил еще два раза по поводу злополучных репортеров, а потом взрывался:
— Черт вас там всех побери! Да сделайте же с ними что-нибудь!
— Слушаюсь! — отвечал курсант-командир. — Всех арестовать и доставить сюда!
Но такое решение давало ему лишь 10-минутную передышку. Затем звонил уже сам «премьер»:
— Черт возьми, что же там происходит?
Вряд ли кого-то из полицейских надо учить, как тянуть время.
— Что вы имеете в виду, сэр?
— Мне звонят из АП и ЮПИ. Я уже начинаю злиться!
Пока «премьер» метал громы и молнии, курсант, игравший роль начальника полиции, лихорадочно думал, как же выкрутиться. Одни курсант вызвал по телефону автобус, приказал освободить всех репортеров, объяснил причину беспорядков, а затем доставил их на автобусе к месту происшествия, чтобы они увидели все собственными глазами. Все слушатели согласились, что как временное такое решение было совсем неплохим.
Помимо практических занятий, курсантам показывали фильм под названием «Первая линия обороны». Действие ленты, снятой в Панаме, происходило в той же вымышленной стране Сан-Мартин. Перед показом фильма инструкторы делали короткое вступление на испанском языке: «События, о которых пойдет речь в этом фильме, происходят в вымышленной латиноамериканской республике Сан-Мартин. Но ничего выдуманного в нем нет — такие вещи действительно случаются. Вы увидите, что большинство жителей Сан-Мартина поддерживает свое правительство (в противном случае оно не продержалось бы у власти) и что полиция действует вместе с народом, становясь, в сущности, первой линией обороны».
Центром подрывной деятельности в фильме является Национальный комитет за проведение аграрной реформы. Некогда это была студенческая организация, выступавшая за проведение социальных реформ, но со временем она попала под контроль каких-то неизвестных лиц далеко не студенческого возраста. Другие неизвестные (видимо, кубинские коммунисты) срывают в городе митинг бастующих рабочих с фабрики удобрений. В фильме фигурируют также полицейский осведомитель и чехословацкая винтовка, тайно ввезенная в страну в ящике с надписью: «Сахар». За воротами фабрики возникают беспорядки, которые вскоре приобретают настолько серьезный характер, что полиция уже не в силах с ними справиться. Начальник полиции сдает полномочия военным, и армия разгоняет протестующих демонстрантов слезоточивым газом, дубинками и брандспойтами. В конце фильма двое полицейских, обращаясь к группе улыбающихся подростков, произносят краткую нравоучительную речь: «Над городом Рио-Бравос встает новая заря». Какие бы подрывные элементы ни замышляли заговор против своего народа, они неизменно потерпят провал, если гражданская полиция будет опираться на доверие народа и если она будет «верить в свою способность обеспечить соблюдение закона».
Кое-кто из руководства Международной полицейской школы опасался, что часть слушателей будет возражать против фильма. Поэтому инструктору было сказано, чтобы при появлении каких-либо признаков беспокойства или недовольства он тут же прекратил показ фильма и успокоил слушателей, сказав, что это не конкретное руководство к действию, а лишь один из вариантов развития событий. В большинстве случаев, однако, фильм воспринимался спокойно, а все вопросы в основном сводились к технической оснащенности шефа полиции в Рио-Бравос.
Разница в уровне оснащенности американской полиции и полиции на родине курсантов становилась еще более очевидной, когда они уезжали из Вашингтона в Форт-Майерс на практические занятия по отработке методов подавления беспорядков. Всякий раз, когда они возвращались в казарму потрясенные таким огромным количеством всевозможных противогазов, щитов, дубинок и специальных ружей, стрелявших по толпе резиновыми пулями и перцем, они громко сетовали на скудную экипировку собственной полиции.
Отсутствие какого-то вида полицейского оборудования инструктор должен был использовать как предлог для постановки новой задачи. «Предположим, — говорил он, — ваша полиция не имеет автомашин, оборудованных радиопередатчиками. Что будем делать?» На это можно было услышать такой ответ: «А что, если в самой высокой точке города установить электрическую лампочку и велеть всем находящимся на дежурстве полицейским звонить в управление, как только эта лампочка загорится?»
В школе показывали и более общие учебные фильмы, такие, например, как 12-минутная лента «Полицейская дубинка» (снятая полицейским управлением Лос-Анджелеса), «Третий вызов» (сделанный по заказу министерства обороны) и «Применение слезоточивого газа для поддержания порядка». Последний фильм, присланный «Лейк-Ори кемикл компани», носил несколько рекламный характер. В Бразилии американские советники показывали также фильм о методах ведения допроса, снятый ФБР. До того как он был дублирован на португальский язык, американские советники убирали звук и сопровождали показ собственным довольно язвительным комментарием.
На групповых занятиях обсуждение проблем внутренней политики не поощрялось. Учитывая содержание фильмов и общую направленность преподавания, большинство курсантов очень скоро начинали понимать, в каких целях была создана Международная полицейская школа. Главная ее цель состояла в том, чтобы обучать полицейских методам борьбы с коммунизмом, в какой бы стране это ни происходило. Даже тех слушателей, которые не имели достаточной квалификации для их последующего привлечения к профессиональной разведработе в системе ЦРУ, обучали методам «превентивной правоохранительной деятельности» (как назвал это Джек Гоин).
Представьте, инструктировал Гоин, что вы сельский полицейский. Однажды вы встречаетесь с крестьянином и останавливаетесь, чтобы переброситься с ним несколькими словами о его заболевшей корове. В ходе беседы он говорит, что недавно на своем выгоне повстречал какого-то незнакомца. Этот
