чем-то встревожен или раздражен. Мужчины вышли, чтобы переговорить наедине.
Селин решительно не желала оставаться одна. Она тоже передала свой фужер Фостеру, извинилась перед гостями и, подобрав юбки, поспешила за Кордом и Бобо. Когда она пересекала веранду, раздался хрипловатый голос Корда:
– Где они?
Селин подошла сзади и прикоснулась к руке мужа.
– В чем дело?
– Тебя это не должно беспокоить. Почему бы тебе не заняться нашими гостями? Я скоро вернусь. – Он попытался высвободить руку, но она держала его очень крепко.
Селин посмотрела на Бобо в поисках ответа.
– Что происходит?
Бобо вопросительно посмотрел на Корда. Селин ощутила неприятный холодок на спине и сразу же поняла, что Корд пытается, оберегая ее, скрыть от нее правду.
– Я не вернусь в дом, пока ты мне все не расскажешь, Кордеро.
Она почувствовала, как он напрягся. И уже готов был отказать.
– Я не шучу. Ты волен выбирать: или ты мне все рассказываешь, или я буду приставать к тебе весь вечер с расспросами. Уж ты-то прекрасно знаешь, какой занудой я могу быть, ведь ты так часто повторял мне это.
Голос его прозвучал резко:
– Поймали колдуна и Ганни. Их привели назад в деревню, и теперь Бобо держит их под охраной.
– Что ты собираешься с ними сделать? Корд, не усомнившись ни на секунду, вынес приговор:
– Наказание за то, что они сделали, может быть только одно – смерть.
– Но… – Селин замерла, пораженная.
Корд и Бобо пошли от нее прочь, прежде чем она успела договорить. Мерцали огоньки свечей. Селин услышала смех и голос Ады, перекрывающей все остальные голоса. Кажется, все прекрасно справлялись и без нее.
Она подобрала юбки и спустилась с веранды следом за Кордом и Бобо, которые направились через просвет в живой изгороди в сторону деревни, где жили рабы.
Бобо привел Корда в центр деревни, к гончарной мастерской, где стояли связанные по рукам и ногам колдун и Ганни. Наступила ночь, неподалеку от пленников горел костер, и в пляшущих языках пламени лица обоих пленников казались зловещими.
Корд едва сдержался, чтобы не наброситься на колдуна и не придушить его собственными руками. Глаза старого африканца горели ненавистью, накопленной за долгие годы рабства, и было ясно, что эта ненависть не умрет, пока дыхание теплится в его тщедушном теле.
Ганни всхлипывала. Корд не обрати на нее ни малейшего внимания. Он знал, кто замыслил погубить его жену. Подойдя ближе, Корд замер, глядя сверху вниз на колдуна.
Воздух в деревне дышал напряжением. Хотя немного нашлось смельчаков, которые решились выйти из хижин и теперь во все глаза наблюдали за происходящим.
Запыхавшаяся, с растрепавшейся прической, Селин вбежала в круг, высвеченный огнем, и остановилась рядом с Кордом. Он тихо выругался.
– Я не желаю, чтобы ты здесь находилась, – сказал он. – Бобо, уведи ее в дом.
– Извините, мисс, – произнес Бобо, ожидая, что она подчинится приказанию мужа.
– Ты не можешь так поступить, Корд! Пожалуйста, ради Бога, подумай, ведь ты делаешь это ради меня…
– Они должны заплатить, Селин.
– Но ты не имеешь права изображать из себя Бога, Корд. Только не с жизнями этих людей. Я тебе не позволю.
– Я не могу допустить, чтобы нечто подобное повторилось вновь, а опасность этого будет существовать до тех пор, тюка этот человек способен…
– И все-таки должен быть другой путь…
Где-то в глубине леса закричала, передразнивая собрата, зеленая обезьяна. Болотные жабы завели гипнотическое хоровое пение. Земля была влажной от прошедшего недавно дождя. В тяжелом, душном воздухе запах гнили смешивался с приторно-сладкими ароматами жасмина.
Корд оторвал взгляд от земли и посмотрел поверх костра. Селин выздоровела. Несмотря на сохраняющуюся отчужденность, отец постепенно снова становился частью его жизни. Казалось, все встало на свои места, и все-таки он постоянно пребывал в ожидании каких-то неотвратимо грядущих роковых событий.
Он снова подумал о колдуне и решение неожиданно пришло само собой. Корд обратился к Бобо:
– Не дожидайся рассвета. Возьми с собой людей, которым доверяешь, покрепче свяжите этих двоих, заткните им рты и отвезите в Бэйтаун. Я хочу, чтобы их продали и посадили на первый же корабль, отправляющийся с острова.
Бобо кивнул.
– Ты их продаешь? – Селин быстро взглянула на Ганни. Рабыня побоялась встретиться глазами с
