полиция уже направляется по улице к их дому. Селин бросилась к задней двери. Ей не осталось ничего иного, кроме как спасаться бегством. Она решила попытаться выбраться из Нового Орлеана морем или с путниками, едущими по тракту на Нэтчез, но задержалась на минуту у собора. И в это время появился белокурый ангел.
Наконец экипаж выехал за пределы города, причем Селин казалось, что они мчатся с такой скоростью, словно твердо намерены свернуть себе шеи. Она не могла припомнить, чтобы ей прежде доводилось ездить в экипаже, но, если они всегда так носились, Селин оставалось только порадоваться, что этот опыт ее миновал. Она то и дело слышала, как над спинами лошадей свистит кнут. Ее кидало из стороны в сторону и подбрасывало каждый раз, когда колесо попадало в выбоину покрытой грязью Ривер Роуд, по которой они промчались, направляясь дальше вдоль берега реки.
Моля Бога, чтобы он не бросил ее из огня да в полымя, Селин одновременно радовалась тому, что оказывается все дальше от города. Во время путешествия она успела твердо решить, что, как только приедет на место, сразу объяснит, что ее благодетельница не смогла сама предпринять эту поездку, а потом попросит дать ей убежище и работу.
Она возьмется за любую работу, с радостью будет делать то же, что и домашние рабы, за стол и кров, лишь бы спрятаться до тех пор, пока не узнает наверняка, что ее не разыскивают за убийство Жана Перо.
Селин казалось, что экипаж трясется по дороге уже несколько часов. Сверкали молнии. Один из самых громких раскатов грома заставил ее обхватить голову руками и заткнуть уши. Девушке вдруг показалось, что еще мгновение – и они перевернутся. Однако это оказался всего-навсего поворот направо. Отодвинув кожаную занавеску на маленьком окне, Селин увидела, что они едут по дорожке, ведущей к огромному дому, выкрашенному белой краской и в густом тумане напоминающему привидение. По бокам от дорожки возвышались обросшие мхом деревья.
Экипаж замер перед дверью дома, но Селин казалось, что ее все еще качает и трясет. Она постаралась справиться с подкатившей вдруг тошнотой и хотела было открыть дверцу, потом резко откинулась назад: надо было как можно дольше не попадаться извозчику на глаза. Пониже надвинув на лицо капюшон, Селин ждала, зажав ладони между трясущимися коленями.
Дождь вовсю колотил по крыше кареты. Сквозь шум она расслышала, как возница стянул сверху что-то очень тяжелое и узнала стук молоточка в дверь. Настороженно прислушиваясь, Селин замерла. Она слышала какие-то голоса, но понять, о чем идет речь, было невозможно. Наконец, без всякого предупреждения дверца экипажа распахнулась. Кучер, лицо которого скрывалось за опущенными широкими полями шляпы и высоко поднятым воротником пальто, не глядя на пассажирку, сунулся внутрь и протянул ей руку. Отвернувшись, Селин оперлась на его ладонь и принялась выбираться из кареты, но, как только ступила на землю, сразу отдернула руку. Девушка поплотнее стянула края капюшона у подбородка, возница шел следом за ней.
Плотный лысеющий мужчина стоял в дверях, поджидая вновь прибывших. На лбу его залегли морщинки тревоги. Его костюм безошибочно выдавал в нем слугу.
– Входите, мисс О’Харли. Входите, спрячьтесь от дождя. Ну и ночка, а? Но вы через минуту придете в себя и будете готовы, правда? Мы вас ждем. Кстати, меня зовут Эдвард Лэнг.
В вестибюле Селин огляделась по сторонам, пытаясь понять, кто это «мы», но комната оказалась совершенно пуста.
Привезший ее кучер – самый неотесанный увалень, каких только доводилось видеть Селин прежде, – минуту-другую потоптался где-то у нее за спиной и вышел. Вернувшись через минуту, он втащил через входную дверь огромный, обитый кожей сундук. Селин повернулась к извозчику спиной, не опуская с головы капюшона.
Встревоженный слуга взглянул на мужчину:
– Если вам нужно остаться на ночь…
Однако тот только отрицательно покачал головой:
– Мне заплатили, чтобы я все привез и проследил, чтобы она не выкинула по дороге какой-нибудь шуточки. Я поеду в город, пока дорогу не развезло окончательно. Сами оставайтесь на этом проклятущем болоте.
Как только дверь за кучером захлопнулась, Эдвард поспешил вернуться к Селин и принялся рассматривать ее с таким вниманием, будто боялся упустить малейшую деталь. Он изучил ее темно-красную бархатную накидку и золотую брошь, насквозь промокшие туфли и неровный подол испачканной грязью юбки. Селин заговорила, старательно подбирая слова:
– Я понимаю, что не совсем та, кого вы ожидали, но я все объясню…
– Не нужно извиняться, мисс, на улице ужасная погода. Любой из нас стал бы похож на мокрую курицу, попади он в такую бурю. Кучеру следовало получше заботиться о вас, чтобы вы не так промокли.
Не успела девушка объяснить, что она не мисс О’Харли, и заикнуться о работе, как в просторном вестибюле показались еще трое мужчин. Двое из них были явно благородного происхождения – высокие, светловолосые, молодые и необыкновенно симпатичные. Они остановились прямо около дверей и с любопытством уставились на прибывшую гостью. Мало этого, из-за спин молодых людей вышел священник с бокалом красного вина в одной руке и куском пирога в другой и тоже принялся пристально рассматривать девушку.
Селин смотрела на них с не меньшим интересом.
Эдвард взял на себя заботу о том, чтобы вежливо представить даме присутствующих:
– Мисс, позвольте вам представить: Стефен и Антон Колдуэллы и, конечно, отец Перес.
– Благослови вас Господь, моя дорогая. Благослови вас Господь, – проговорил священник, запил глотком вина остатки сладкого пирога и громко икнул.
Один из близнецов подтолкнул брата локтем и прошептал:
– Иди за Кордом. Жду не дождусь увидеть его физиономию, когда он на это взглянет.
Селин напряженно замерла, стараясь не смотреть на франтоватых молодых людей. Они вполне могли быть коренными американцами, но, подобно большинству креолов, которых она знала, явно никогда в жизни не занимались никаким трудом. Приятной внешности нельзя доверять – этот урок Селин усвоила еще в
