вить, пустило мощные ростки. Он не говорил ей о том, как высоко ее ценит, каким бесконечным показалось ему ожидание. И Абби подумала, что совсем не нужна ему.
– Что… что-то не так? – через силу спросила она, не сумев скрыть предательскую дрожь в голосе.
– Я весьма поражен. Вы не похожи на ту Абигайль Каррингтон, какую я помню, – ответил он без обиняков.
Фиалковые глаза Абби широко распахнулись, она поняла, что он ее просто не помнит. Такое ей ни разу не приходило в голову, и она с облегчением рассмеялась.
– О Господи, я была уверена, что вы помните меня так же, как я вас. Вероятно, художник, рисовавший мои портреты, не так искусен, как тот, что рисовал ваши.
– Простите, не понял, – холодно произнес он.
– Прошло очень много времени, верно? Я знаю, ожидание было для вас невыносимым. Для меня тоже, – сказала она и широко улыбнулась. Как дурочка, подумала Абби, стараясь найти в нем хоть малейшие проблески радушия.
Холодно кивнув ее спутникам, Майкл медленно поднялся, обошел стол и опустился в кресло. С большой неохотой он признался себе, что девушка даже красивее, чем ему показалось с первого взгляда. По правде говоря, она была необычайно хороша, что лишь усилило его тревогу. Он видел сходство с прежним маленьким дьяволенком, но не в силах был осознать, что дьяволенок превратился в красивую женщину.
«Не будь глупцом, – сказал он себе. – Перед тобой все тот же дьяволенок».
– Можете выпить чаю, если хотите, – безразличным тоном произнес он, нетерпеливо махнув рукой в сторону серебряного чайного подноса.
Абби слегка нахмурилась и осторожно присела на краешек кушетки. Видимо, не могла решить, стоит ли ей пить чай, и с подозрением смотрела на серебряный чайный сервиз, но потом все же налила себе чашку. Положила в нее два куска сахара, Тут Майкл откашлялся, – Абигайль… – Абби, – мягко поправила она его и потянулась еще за куском сахара.
Майкл одарил ее холодным взглядом:
– Простите? – Абби. Меня зовут Абби, – сказала она, кладя в чашку сахар.
– Этого вполне достаточно. – В ответ на удивленный взгляд Абби Майкл указал на ее чашку и пояснил: – Вполне достаточно сахара. – Он сам не знал, что заставило его это сказать; ему было совершенно все равно, сколько сахара она кладет в чай. Абби на мгновение застыла, потом пожала плечами, а он перевел взгляд в окно, пока она помешивала ложкой в чашке. Майкл прислушивался к ее деликатным глоточкам, потом снова заговорил:
– Нам многое надо обсудить. – И, даже не взглянув на нее, продолжал: – Надеюсь, ваше путешествие прошло без происшествий. – Тут он искоса взглянул на нее; она смотрела на него с явным недоумением, – Что касается нашего затруднительного положения…
– Затруднительного?
– Нашего затруднительного положения, – повторил Майкл, выплевывая слова, будто кислоту. – Условия завещания вашего отца требуют от меня быстрых действий. – Он на мгновение замолчал, не зная, как перейти к дальнейшему. Абби не совсем понимала, что происходит: Майкл выглядел крайне недовольным. Воображение рисовало ей совсем другой ход событий. Где розы, которыми он должен был ее засыпать? Он ни слова не сказал о том, с каким нетерпением ждал ее, как тосковал. Помилуй Бог, почему он так неприветлив? Она взглянула на буфет, где стояло несколько графинов с коричневатыми жидкостями. Абби ни разу в жизни не пробовала виски, хотя тетушка Нэн питала большую любовь к этому напитку. Но сейчас ей показалось, что самое время выпить.
– Можно? – спросила она, кивнув в сторону буфета. Холодные серые глаза быстро взглянули на нее, потом на хрустальные графины. Майкл нетерпеливо кивнул в знак согласия. Она поспешно вскочила, бросилась к буфету и налила себе из ближайшего графина. Майкл с сомнением посмотрел на полный бокал, но промолчал. Абби быстро вернулась на свое место, опасаясь, как бы ее не подвели трясущиеся коленки. Он наблюдал за ней, его пронизывающие серьге глаза следили за каждым ее движением, Она осторожно поднесла к губам бокал, сделала глоток и тут же зашлась в приступе кашля – жидкость обожгла горло. Майкл медленно встал, подошел к ней, взял бокал из ее дрожащей руки и направился к буфету.
– Полагаю, – произнес он, протягивая ей бокал, в который налил пару глотков спиртного, разбавив его водой, – вы получите больше удовольствия, если просто пригубите из бокала.
– Спасибо, – прохрипела Абби.
Совершенно неожиданно он улыбнулся. Это была великолепная улыбка, открывшая его белые блестящие зубы, и Абби невольно поймала себя на том, что не может глаз оторвать от его губ, чувственных и нежных. Она быстро отвела взгляд, и щеки ее залил румянец.
– Должен признаться, вы меня застали врасплох, – произнес Майкл уже менее резким тоном. Он сел в кресло напротив нее, небрежно закинув ногу на ногу. Прикрывшись бокалом, Абби рассматривала его мускулистые ноги, обтянутые лосинами. – Вспоминая того дья… ребенка, которого я знал двенадцать лет назад, с трудом могу поверить, что вы – та самая девочка, – внезапно признался он.
– Меня это несколько удивляет, – ответила Абби все еще хриплым от спиртного голосом. – Вы почти не изменились. Немного пополнели, немного загорели, но в целом вы такой каким были.
Майкл рассмеялся тихим, рокочущим смехом.
– Смею надеяться, что это так. – Он вдруг посерьезнел: – Мне было девятнадцать, когда я отправился в плавание вместе с вашим отцом. А вам сколько? Восемь, девять?..
– Хм, девять, по-моему.
– Девять. Девятилетняя девочка с исцарапанными коленками и грязной, не мытой несколько недель шеей совершенно не похожа на вас, уже взрослую женщину.
Абби попыталась непринужденно рассмеяться, но подумала, что так смеются гиены в пустынях Египта.
– Не может быть, чтобы у меня была грязная шея, Майкл. Удивление на его лице быстро уступило место прежней суровости.
– Именно так. А ваши волосы всегда были повязаны пиратским шарфом. Вы помните? Вы с криком носились по палубе, отбиваясь от воображаемых пиратов.
Абби вздернула подбородок.
– Я помню, что меня дразнил какой-то парень, который в конце концов оторвал голову моей единственной кукле!
– Ах, да, это был очень неприятный инцидент, – равнодушно согласился Майкл.
– Через много лет мне этот поступок показался довольно жестоким.
Майкл склонил голову набок и посмотрел на нее.
– А тогда вы поранили мне ногу своим деревянным мечом. Абби вспомнила этот меч, и ее захлестнул поток воспоминаний, не совсем совпадающих с тем, что он ей сейчас рассказывал, и она вспыхнула.
– Совершенно не понимаю, о чем вы говорите. Мне вовсе не хочется вспоминать то лето. Я ошибалась, полагая, что вы помните меня так же хорошо, как я вас. – Абби попыталась сменить тему.
– Приношу свои извинения, но, как я уже сказал, вы совсем не похожи на ту девочку, которая никому не давала покоя на корабле.
Абби колебалась. Ей вдруг показалось, что он просит у нее прощения. Конечно! Этот абсурдный разговор он завел, чтобы извиниться за свое чудовищное поведение Абби сверкнула радостной улыбкой. На его лице появилось странное выражение, но оно тут же снова стало невозмутимым.
– Ну так вот, двенадцать лет назад я подписал документ, обещая взять вас в жены, если не выплачу свой долг до кончины вашего отца. Я считал, что долг уже выплачен, но недавно узнал, что по этому поводу имеются разногласия. Поэтому мы с вами и оказались связанными этим договором.
Абби не имела понятия, о чем он толкует, и смотрела на него так, словно он говорил по-китайски. Лорд Хант тоже спрашивал ее о каком-то договоре.
– Позвольте мне быть откровенным. Этот договор меня ни в коей мере не радует по разным причинам. Любопытно узнать желаете ли вы вступить со мной в брак?
Абби была поражена. Что за нелепый вопрос, ведь она мечтала об этом браке, можно сказать, с самого детства.