— Благодарю.
— Извините, у меня еще не было возможности сказать вам, как… — Лиззи огляделась. — Как прекрасен ваш дом. Неудивительно, что вы так стремились вернуться сюда, несмотря на ваши неприятности.
Его особняк похож на роскошное чудовище. Джек начинал думать, что дом — это скорее тот, в котором живет Лиззи.
— Благодарю вас, Джек. На самом деле вы оказали мне неоценимую услугу. Я обманывала себя, решив, что могу вам доверять, но, как вы заметили, мое первое впечатление о вас было правильным. Вы не изменитесь ради меня или Торнтри. Я сожалею лишь о том, что была… Я была настолько безрассудна, что влюбилась.
— Лиззи…
— Но я это сделала и должна винить только себя. Вы избавили меня от иллюзий, и я вам благодарна. Когда-нибудь, оглядываясь назад, я пойму, что своей жестокостью вы избавили меня от безмерной печали. Как ни странно, я не смогу быть вам в полной мере благодарна за то, что, крадя мое сердце, вы спасли мне жизнь.
— Боже, Лиззи…
— Пожалуйста, ни слова больше. — В этот момент кто-то постучал во входную дверь. — Я не хочу ничего слышать, кроме того, что вы договорились о встрече с королем, и я могу уехать. Домой в Торнтри, где мне и место.
— Пока нет, — ответил Джек.
Слуга уже открыл дверь, и вошел Кристи, а за ним Линдсей.
— Боже, Ламборн! — весело сказал граф. — Я был уверен, что никогда тебя не увижу.
Лиззи незаметно отошла и, пока джентльмены снимали плащи и перчатки, исчезла.
— Я должен многое тебе рассказать. — Линдсей пожал ему руку. — Весь свет, похоже, сошел с ума, парень.
Большую часть ночи Джек слушал новости, принесенные друзьями. Его шок по поводу Уилкса не уменьшился, когда Линдсей рассказал ему, кто участвовал в неудавшемся заговоре против принцессы Каролины, чтобы, когда Георг взойдет на трон, над его головой не висел туман отвратительного скандала. Эвелин, леди Линдсей, они подозревали в том, что ее предполагаемый любовник, мог рассказать ей о заговоре.
В списке заговорщиков — они называли себя избранным кругом принца — было несколько выдающихся имен Англии. Невероятно. Джек сделал вывод, что его собственный маленький скандал выглядит почти смехотворно приличным в сравнении с новостями, услышанными от друзей.
Потом они долго говорили о судьбе Джека. Похоже, ни Кристи, ни Линдсей не думали, что сейчас имеет значение, виновен Джек в прелюбодеянии с принцессой или нет.
— Главное, его высочество думает, что это правда, — сказал Кристи.
Оба друга не считали, что Джека могут повесить, хотя не были уверены, какое наказание его ждет.
— Лишение всех земель, — предположил Кристи. — Весьма подходящее наказание.
Джек поморщился:
— Но я даже пальцем ее не тронул.
— Нет, — покачал головой Линдсей. — У принца не хватит денег, чтобы содержать замок посреди чертовой Шотландии. Более вероятна тюрьма.
— Спасибо, утешили, — проворчал Джек.
— Не бойся, друг, — торжественно произнес Линдсей. — Мы будем тебя навещать.
— Кристи, а что с аудиенцией у короля? — спросил Джек.
— Черт возьми, Ламборн. У тебя что, нет другого способа помочь девушке?
Джек покачал головой, и тогда Линдсей вдруг сказал:
— Тебе незачем видеть короля. Мы тебе поможем, объединимся и…
— Вы можете аннулировать обручение? Можете защитить ее поместье от притязаний дяди? Остановить в Шотландии лэрда? Поверьте мне, когда я говорю, что другого способа нет, иначе бы я с удовольствием им воспользовался. Я не стремлюсь болтаться на веревке. Так что насчет аудиенции?
— Я ожидаю, — печально ответил Кристи. — Теперь это не так легко, как раньше.
— И сколько времени это займет?
Кристи пожал плечами:
— День. Неделю. Месяц. Предсказать невозможно.
— Я не могу сидеть запертым в этом доме, как зверь в ловушке, — раздраженно сказал Джек, думая о близости Лиззи. — Я уже сказал Уинстону, что никто не должен упоминать, что я здесь. Но как долго это можно держать в секрете?
— Да, это риск, Джек, — согласился Линдсей. — Ты еще можешь покинуть Лондон, пока никто о тебе не знает.
Очень заманчиво. Но Джек вспомнил Лиззи, стоявшую в холле, невыносимую боль в ее глазах.
— Не могу, — сказал он, залпом допивая виски.
Джентльмены ушли после полуночи, а Джек остался в красной гостиной, думая о многочисленных переменах в его жизни, случившихся за последние три месяца, и о тех, что у него впереди.
За этим занятием Фиона и застала его, вернувшись со званого ужина, куда затащила Гордона с Лиззи. Она сбросила шаль на диван, плеснула себе виски, а затем поцеловала брата в щеку.
— Твои гости ушли так рано? — слегка удивилась она. — Я была уверена, что вы еще сидите с картами в руках.
Три месяца назад так бы оно и было, но сейчас карточная игра казалась Джеку пустейшим времяпрепровождением.
— Учитывая обстоятельства, мне пока не до карточных игр. Линдсей сообщил, что у меня будет на это масса времени в Ньюгейте.
— Джек, ты не пойдешь в тюрьму! Думаю, они просто вышлют тебя из Англии. Это ведь более вероятно?
Джек не хотел пугать сестру правдой.
— Как прошел твой вечер?
— О! — Фиона закатила глаза. — Леди Гилберт явилась со своей маленькой отвратительной дворняжкой. Боже, она просто неисправима, а леди Гилберт абсолютно слепа к этому. Кстати, ты знаешь, что у миссис Керкленд незаконная связь с лордом Говардом? — взволнованно спросила она.
— Нет, — проворчал Джек.
Его занимали более серьезные дела.
— И они скандально этого не скрывают. Виктория Рансгейт говорила мне, что они были даже в опере! Можешь себе представить: явиться в оперу с любовником на виду у собственного мужа?
— Нет, — повторил Джек, удивляясь, что люди могут целыми днями заниматься такой ерундой. — А как наши гости отнеслись к вечеру?
— Очень хорошо, полагаю. Мистер Гордон был оживлен и довольно обаятелен. По-моему, сестра леди Гилберт, мисс Хэндлсмен, была совершенно очарована им. А он — ею. Он красив, что дает ему хорошие шансы в Лондоне. У него есть состояние?
Как будто состояние является настоящим мерилом человека. Он вряд ли мог винить Фиону, в высшем свете это обычный способ мышления.
— Не знаю, — ответил Джек. — А мисс Бил?
— Она была в подавленном настроении. Право, Джек, ты ведь не можешь ожидать, чтобы она вечер за вечером появлялась в одном и том же платье.
— Что?
— Ее платье, — нетерпеливо повторила Фиона. — Я считаю его красивым летним платьем, но для Лондона оно совершенно не подходит, и оно слишком простое.
— Она наденет другое, я уверен.
— Другое! У нее другого нет, и денег тоже. А для выхода в свет ей требуется соответствующий
