новостями.
Самое лучшее, что Дигби удалось выяснить, — это то, что принц был занят противоборством с королем по поводу щекотливого расследования. По мнению Дигби, симпатии общества определенно были на стороне принцессы, и требование принца о дополнительном расследовании, в особенности после того, как комиссия не нашла в отношении принцессы ничего серьезнее, чем не слишком уместное поведение, выглядело весьма неубедительным.
— Он не добьется развода, — предсказывал Дигби. — Король не пойдет против общества.
Доходили ли до принца слухи о ее беременности, Кейт не знала. Она знала лишь то, что у нее все еще оставалась крыша над головой.
Прошло уже три дня с того момента, как появилась та зловещая колонка сплетен, однако принц все не приходил.
Продолжая держать палец на пульсе жизни высшего общества, Дигби чувствовал себя обязанным следить и за действиями герцога Дарлингтона. Он был втянут в скандал, связанный с графом Ламборном. Графа обвинили в адюльтере с принцессой Уэльской, в государственной измене, и люди короля пытались арестовать его. Дигби говорил, что обо всем стало известно, что Ламборн сбежал в свою родную Шотландию, но затем вернулся и попросил Дарлингтона устроить встречу с королем.
— И что было дальше? — заинтересовался Олдос.
— Я не знаю, что обсуждал с королем Ламборн, — ответил Дигби. — Но я слыхал, что его заточили в тюрьму.
— Черт побери, — высказался Олдос.
Дигби также заметил, что Дарлингтон посетил благотворительное чаепитие, где ему были представлены все дебютантки сезона.
— «Мисс Августа Ф. была тепло принята семьей», — зачитал вслух Дигби.
Кейт представила, как дебютантки проходят мимо Грейсона, как он смотрит на них, оценивая, смогут ли они быть герцогинями. Интересно, вспоминал ли он о ней, когда разглядывал дебютанток?
Он присылал ей пару писем, которые она отказалась прочесть и не позволила это сделать другим. Она не желала видеть его. Она сложила эти письма, перевязанные ленточкой, в шкатулку для драгоценностей. Чтобы вообще отключиться от всех этих переживаний, Кейт целые дни пекла печенье и относила лакомства в Сент-Кэтринс-Док.
Женщин весьма взволновала новость о том, что она беременна. Конечно, они спрашивали, кто же отец, но Кейт деликатно ушла от ответа, и они не стали давить на нее. Подобные ситуации не были для них большой редкостью. Они решили пошить новорожденному одежду и попросили Дигби снабдить их хорошей тканью от мистера Кузино.
Кейт вняла предложению Олдоса и продала некоторые драгоценности, полученные от Бенуа и принца, чтобы создать хотя бы какое-то гнездышко до того, как принц ее выгонит; а неизбежность этого Кейт осознавала с каждым новым днем все больше.
Глава 34
— До меня дошел слух, что Гарри в Париже оказался в стесненных обстоятельствах, — сказала мать Грейсона. Она оторвала взгляд от тарелки. — Карточные долги. В течение всех тех лет, пока герцогом был твой отец, в нашей семье не играли в азартные игры.
Герцогиня сидела за столом, напросившись к Грейсону на завтрак, после того как он отклонил ее приглашение пообедать. Он знал, что обитатели Дарлингтон-Хауса присматриваются к нему и осторожничают, понимая его дурное настроение, но он перестал обращать на это внимание. Он был сердит на многих из них.
— Молодые люди часто играют, мама. Это не конец света, ты же знаешь.
— Я не знаю, почему ты так сердит на меня, — пожаловалась мать. — Мне кажется, ты должен написать ему письмо и велеть немедленно возвращаться домой.
— Если ты считаешь, что Гарри следует вернуться домой, почему сама не напишешь ему? — устало спросил Грейсон.
— Ты герцог, Грейсон. Это твоя обязанность — поддерживать семейную честь.
О да, семейная честь, та самая честь, которая держала его за глотку. Которая не позволяла ему открыто ухаживать за Кейт из-за боязни обрушить оглушительный скандал на золотые головы божественной семьи Кристофер.
Он почувствовал такое раздражение, что оттолкнул тарелку. Лакей тут же убрал ее.
— В чем дело? — спросила мать.
— Ни в чем. Я не голоден.
— Я считаю, что Гарри слишком долго находится без надлежащего присмотра, — продолжила мать, и это прозвучало почти как неприкрытое обвинение. Когда она начала перечислять, в чем именно должен заключаться этот присмотр, мысли Грейсона блуждали вдалеке от разговора.
Он до смерти устал выслушивать назидания о том, насколько славно и почтенно имя Кристоферов. Грейсон любил свою мать, но бывали дни, когда она утомляла его. К тому же в последние дни он мало ел и почти не спал. Он никак не мог договориться с собой и своими чувствами. Он хотел Кейт, хотел ее ребенка. Когда он видел своих племянников, он думал о своем малыше, растущем в животе любимой женщины, и размышлял, почему они не могут быть вместе.
Скандал будет слишком оглушительным? Луна сойдет со своей орбиты? Прекратятся приливы и отливы моря, перестанет расти трава, не будет больше дождей? Неужели его титул настолько тяжел? Если это так, наверное, он должен передать его Меррику. Меррик подходит для этой роли гораздо лучше его.
— Ты меня слушаешь, Дарлингтон?
— Прошу прощения, — рассеянно произнес Грейсон, устремив взгляд на Роурка, который вошел в столовую и быстрым шагом направлялся к герцогу.
— Несоблюдение приличий делает положение твоих сестер весьма трудным.
— Ваша светлость, — зашептал Роурк, — пожаловал его высочество, принц Уэльский.
— Как, прямо сейчас? — удивленно спросил Грейсон.
— Да, ваша светлость. Он в вашем кабинете.
Грейсон отложил в сторону салфетку.
— Прошу прощения, мама, но с визитом пожаловал принц Уэльский.
— Во время завтрака? — недоверчиво спросила она. — Бог мой, сейчас вообще кто-нибудь наносит визиты в положенное время? — пожаловалась она, когда Грейсон вышел.
Джордж стоял за письменным столом Грейсона, без стеснения разглядывая лежавшие на столе бумаги.
— Ваше высочество, — коротко кивнул Грейсон. — Вы ищете какие-то конкретные документы?
— Я обойдусь без обычных приветствий, перейдем сразу к делу, — сказал Джордж, поднимая взгляд. Его глаза были холодны как лед. — Кажется, вы были правы, Дарлингтон. Король вполне определенно дал понять, что не поддерживает развод, поскольку общество настроено против меня. Теперь, поскольку моя судьба определена, я найду утешение в объятиях моей прекрасной любовницы. Я счел, что вы должны быть среди первых, кто об этом узнает.
Сердце Грейсона на мгновение остановилось.
— Я доверюсь ее словам о том, что вы не обесчестили её, — холодно добавил принц, в упор глядя на Грейсона.
Грейсону потребовалось какое-то время, чтобы вернуть дар речи. Мысль о том, что руки Джорджа лягут на Кейт — эту мысль Грейсон постоянно гнал от себя вплоть до настоящего момента, — вызвала у него такой приступ гнева, что он задохнулся.
— Я принимаю ваше молчание за знак согласия, — насмешливо сказал Джордж. — Я намерен представить ее как свою любовницу на ежегодном празднике в пятницу вечером.
Вдруг Грейсону все стало кристально ясно. Его любовь к Кейт перевешивала все остальное. Он не
