— Знаю, что обещал не звонить тебе, — сказал он тревожно, — но я хочу знать, все ли у тебя в порядке.
— Все в порядке.
— Тебе что-нибудь нужно?
— Нет.
— Я виделся в городе с доктором. Он сказал, что у тебя сильные ожоги.
— Да, болит, но терпимо.
— Послушай, Моника. Я тут подумал, что, возможно… ну… приходи сегодня вечером на ужин.
— Я ела час тому назад.
— Мне надо было позвонить пораньше.
— Вот ведь какая промашка.
— Промашка? — растерялся Остин.
— Приглашение на ужин. У тебя было на уме, наверное, что-то другое.
— Строители говорят, что работы в доме уже почти завершены.
— Здорово.
— Ага. Спальня выглядит просто великолепно. Жду не дождусь, когда ты увидишь ее собственными глазами. То есть… — замялся он, проклиная себя за бестактность.
— Я знаю, что ты имел в виду.
— Нет, не знаешь, — возразил он.
— Остин, мне нужно идти.
— Постой! Пожалуйста, не вешай трубку, — испугался он, дополняя сказанное вслух мысленной мольбой: «Я хочу, чтобы ты говорила со мной по телефону всю ночь. Господи, если бы ты знала, какое счастье слышать твой голос!» — А как насчет ужина завтра?
— Я не могу.
— Не можешь? Или не хочешь? — Он затаил дыхание.
— Не хочу.
— Этого я и боялся.
— Пожалуйста, не говори таким голосом, Остин.
— Каким?
— Как будто я умерла или что-то в этом роде… Остин, я понимаю, что должна поблагодарить тебя за помощь.
— Пустяки. У меня богатый опыт по спасению девиц, — сказал он с некоторой издевкой.
— Я имела в виду не пожар и не сделку с Джейком. Я хотела сказать, что знакомство с тобой было одним из лучших переживаний в моей жизни.
— Я здесь. Днем и ночью.
— Знаю.
— Так знай, что я никуда не исчезну и готов ко всему. — Ни звука в ответ. — Моника?
— Я бы хотела узнать одну вещь, Остин, перед тем, как повешу трубку… В то время, как ты спал со мной, ты то же самое делал и с Трэйс?
Он рванул из дома с сотовым телефоном в руках, вскочил в грузовик и погнал его по горной дороге.
— Остин? — Моника прислушалась к шуму в телефонной трубке. — Остин? Ты слышал меня?
Он оставил грузовик недалеко от ее дома, стрелой промчался через двор и рывком распахнул дверь.
— Остин? Ты слышишь меня?
— Лучше некуда.
— Что ты здесь делаешь?
— Защищаю свое доброе имя. Откуда, черт побери, ты взяла эту сумасбродную идею обо мне и Трэйс?
— Она сказала, что ты купил огромнейшую упаковку презервативов в универсаме.
— Ну и что?
— Ты не все их использовал со мной.
— Ты чокнутая… Правду про тебя говорят. Она метнула в него такой измученный взгляд, что он сразу пожалел о сказанном.
— Убирайся! — крикнула Моника.
— Ты веришь, что я способен на такую подлость? Ты веришь им и не веришь мне?
— У меня нет причин верить тебе.
— А какие причины не верить? Я собирался использовать оставшиеся презервативы… в будущем. С тобой. Разве тебе это не пришло в голову?
Сердце отчаянно колотилось у нее в груди. От одного его вида она испытывала чувственную дрожь во всем теле.
— Нет, об этом я не подумала, — наконец призналась она.
— Знаешь, до сих пор я был, по-моему, излишне великодушен, — горячился он.
— Великодушен?
— Ага. Дав тебе возможность понять, что, какие бы передряги ни выпали тебе на долю, я всегда буду на твоей стороне.
— Ты думал, что я приду именно к такому выводу?
Остин в два шага пересек комнату. Его грудь ходила ходуном, словно он пробежал длинную дистанцию.
— Хватит валять дурака. Никакого иного вывода быть не может. — Он страстно обхватил ее за талию и притянул к себе. — Здесь тебе будет лучше всего. — Он прильнул к ее губам в таком жадном, властном поцелуе, словно готов был съесть ее заживо.
Она тут же позабыла обо всех своих доводах. Он был прав. Действительно, нет ничего лучше, чем быть в его объятиях, чувствуя, как в едином ритме стучат их сердца, сливаясь в единое целое.
— Посмотри на меня!
Она открыла глаза. Это было невероятно — увидеть свет, идущий из бездонной глубины глаз другого человека, но ей открылась эта бездна с ее серебристым, нежным и прозрачным свечением. Нет, то, что она видела раньше, не было небесами. Небеса были в его глазах.
— Теперь ты по-настоящему моя… навеки. Скажи, что ты моя.
— Я твоя.
Он поцеловал ее самым требовательным поцелуем. Сегодня он не допустит, чтобы она прогнала его. Сегодня он останется здесь…
Утром Монику разбудил поцелуй Остина.
— Моника, я вовсе не из числа ловеласов, — сказал он, глядя в ее глаза. Никогда не был таким и никогда не стану. По-твоему, то, чем я занимался с тобой, — это голая техника?
— Я… не знаю.
— Так знай, это много больше. Мое тело служит лишь доказательством моего отношения к тебе. Я хочу, чтобы через мои прикосновения ты открыла то, чего никогда не познала бы с другим.
— Я никогда не была с другим мужчиной.
— Ты сожалеешь об этом?
— Нет.
— Точно? То есть я хочу сказать, что, возможно, был чересчур самоуверен. Тебе ведь не с чем сравнивать. Возможно, я вообще морочу тебе голову. Возможно, ты хотела бы попробовать с кем-то еще…
— Нет! — Она положила руки ему на плечи. — Как можно дать мне больше?
— Если бы ты только знала, как я боялся спрашивать тебя об этом.
— Ты? Боялся?..
— Просто мне было больно от мысли, что ты меня отвергла.
— А меня это задело.
