скрывает свои чувства к Брендону.
— Поздравляю с Рождеством! — сказал он. — Я хотел узнать, встала ты или еще нет. Я совершаю рождественский обход и хочу заскочить к тебе на минутку — Конечно, приезжай, — отозвалась девушка, дотронувшись до своего неумытого лица и бросив взгляд на халатик, — в любое время.
— Прекрасно! Я буду у тебя через пятнадцать минут. — Он дал отбой, не попрощавшись.
Морин посмотрела на Хуаниту:
— Он будет здесь через пятнадцать минут.
Она швырнула трубку на рычаг и помчалась вверх по лестнице, на бегу срывая с себя халатик. Старая мексиканка расхохоталась.
— Yo creo que esto Santa Claus es muy hueno.[9]
Брендон опустил свой вертолет рядом с раскидистым дубом перед домом Морин, вытянул из заднего отсека елку и подхватил с соседнего сиденья четыре коричневых бумажных пакета.
На вечере он ничего не сказал Морин про свой подарок, Собираясь преподнести сюрприз. Но, тайно переговорив с Хуанитой, он узнал, что Морин не наряжала рождественскую елку.
Морин ждала его на парадном крыльце. По ее лицу Брендон понял, что сюрприз удался. Она, как девочка, хлопала в ладоши и смотрела на него со счастливой улыбкой. Глаза ее светились радостным волнением.
— Ты принес мне елку!
— Неужели у тебя ее нет?
— Знаешь, было как-то не да этого — закрутилась по хозяйству. Но откуда ты узнал? А, тебе сказала Хуанита!
— Конечно. — Он взошел на верхнюю ступеньку — Елка не очень большая, всего пять футов Еле впихнул ее в вертолет — Ты мог привезти ее на машине…
— Это заняло бы много времени. — Он шагнул вперед и поцеловал девушку, прижавшись губами к ее мягким, податливым губам. — С Рождеством!
— С Рождеством, — прошептала она, не в силах пошевелиться.
Ей хотелось остановить это чудесное мгновение. Интересно, повторится ли оно когда-нибудь? Или она узнает о Брендоне что-то плохое, и все ее надежды разлетятся в прах, как случилось с Александром?
— Пойдем в дом? — спросил он.
— Ой, конечно! — спохватилась Морин. «Что это я, в самом деле, стою и пялюсь на него как дура?»
Брендон отодвинул от одного окна мягкое кресло и установил елку на подставку, потом достал гирлянду с разноцветными лампочками и начал выгружать из пакетов голубые, зеленые и красные елочные игрушки. Хуанита тоже внесла свой вклад в украшение елки: принесла жестяную банку с фигурными пирожными, облитыми глазурью, с петелькой на каждом. Они нажарили поп-корн, нанизали на нитки клюкву и повесили мишуру.
Когда все было готово, Брендон отступил назад и сказал:
— Правда, здорово?
— Замечательно!
— Я забыл про ангела. На верхушке должен быть ангел. — Он обернулся к ней:
— Мне кажется, тебе будет неудобно там сидеть.
— Да слишком скучно… — сказала Морин, -..без тебя.
Брендон подошел к девушке и нежно взял в ладони ее лицо.
На этот раз его поцелуй был еще более опьяняющим. Он прижал ее к себе, и Морин закружилась в водовороте чувств.
Ей захотелось сорвать с себя шелковую блузку, но она сдержалась. У нее было такое чувство, что она падает куда-то в бездну. Сердце ее отчаянно колотилось, дыхание сделалось прерывистым.
— Я люблю тебя, Морин, — сказал он.
Сначала она подумала, что это ей послышалось, но он повторил:
— Я люблю тебя и очень хочу остаться с тобой, чтобы доказать свою любовь. Но к сожалению, у меня нет времени.
— Нет времени?
— Мне надо идти.
— Почему? Ты мог бы остаться пообедать.
Она недоумевала: куда он может отправиться на Рождество? Ведь у него совсем нет родных. И вообще почему они разговаривают, а не целуются?
— Мне надо уехать из Техаса. Меня не будет в стране месяц, а может, и больше.
— Куда ты едешь?
— В Саудовскую Аравию. Это очень важно.
— А завтра ты не можешь поехать?
— Нет. Не забывай, что мусульмане не отдыхают на Рождество. У них это обычные рабочие дни.
Морин вспомнила, как одержим был работой Майкл.
Шарлин как-то сказала ей, что Брендон — трудоголик. Может быть, она повторяет прежнюю ошибку, и ее ждет такое же разочарование, какое она пережила с Майклом?
— Ты уезжаешь в командировку на Рождество? Тебе не кажется, что это уж слишком?
— Поверь, я бы с удовольствием остался здесь, с тобой.
Но я ничего не могу поделать. Чтобы ты поняла, я скажу тебе одну вещь, которую больше никто не должен знать.
— Я никому не скажу.
Он улыбнулся и провел кончиком пальца по контуру ее губ.
— Знаю. Меня посылает туда Вашингтон.
— Вашингтон? Это опасно?
— Нет. Я отсижу на нескольких совещаниях, сделаю несколько докладов и вернусь домой.
— Я буду по тебе скучать, — сказала она и тут же подумала, что это рискованное замечание.
— Я тоже. Но я буду очень часто звонить тебе.
Она улыбнулась:
— Международные звонки стоят дорого…
— К черту деньги! — сказал Брендон и снова ее поцеловал.
Морин обняла его крепко-крепко и подумала: «Хорошо бы был такой прибор, который расплавил бы наши тела и слил их в единое целое! Но такого чуда нет даже у Барбары Котрелл».
Она проводила его к вертолету. Брендон обнимал ее за талию и давал незначительные наставления перед разлукой: побольше спать, беречь себя и ждать его возвращения.
Потом он в последний раз поцеловал ее и пошел к вертолету. Взметнув под собой воронку пыли, железная машина кругами поднялась в воздух и исчезла из виду. «Точно Бог взошел на небеса», — подумала Морин.
Глава 20
Брендон Уильямс молча вышел с последнего совещания ОПЕК. Он знал, что этот день настанет, и все же надеялся, что его опасения не оправдаются. Подойдя к платному телефону, он набрал номер американского посольства. Трубку взяли сразу.
— Это Уильямс. Позовите шефа.
Через несколько секунд абонент вышел на связь.
— Все кончено. Обвал.
— Как низко упадут цены? — спросил голос на другом конце провода.
— Ниже десяти долларов за баррель.
