— Вы хотите купить у меня скот?
— В некотором роде. Может быть… мы пройдем в дом? И еще, не найдется ли у вас стаканчика воды?
— Конечно, мистер Джеймсон. Простите мне мою невежливость. Сегодня довольно жарко, правда? Я попрошу Хуаииту, чтобы она приготовила вам чай со льдом. Годится?
— Замечательно, — сказал он, широко улыбаясь, — мы немного устали с дороги.
— Вы из Кервилла?
— Нет, из Хьюстона, — сказал он, заходя в дом вслед за Морин.
Они устроились в гостиной. На плексигласовых столиках стояли корзины с белой бегонией, а стены были выкрашены в Цвет белой яичной скорлупы. После ремонта эта комната нравилась Морин больше всего.
Хуанита положила в стаканы с чаем по веточке мяты с огорода и по дольке лимона.
— Так что насчет коров, мистер Джеймсон?
— Нас интересуют не только коровы.
— Да?
— Мы хотели бы купить все ваше ранчо.
У Морин зашевелились волосы на затылке.
— Вы не похожи на скотоводов.
— Мы не скотоводы. Мы представляем в Хьюстоне интересы семьи Калбетсонов. Они хотят купить ваш участок.
— Понятно. Но ранчо не продается.
Старший «зам», который сегодня назвался Брюсом Джеймсоном, с улыбкой достал из кармана конверт. Его жест напомнил девушке фокусников из кабаре, и она вдруг поняла, что этот человек ей неприятен.
— Ни за какие деньги, мисс Макдональд?
— Нет.
— Пожалуйста, загляните сюда, прежде чем отказываться.
Он встал и протянул ей конверт. Морин открыла его и достала чек, выписанный на ее имя, на четыре миллиона долларов. У нее задрожали руки.
— Это шутка?
— Нет, — он по-прежнему улыбался, — это банковский чек.
— Я вижу. — Она стояла с круглыми глазами и отвисшей челюстью. Почему?
— Простите?
— Почему вы предлагаете так много?
— Мы… мой шеф считает, что это справедливая цена.
— Ранчо стоит почти вдвое меньше.
— Подумайте, как много возможностей откроют вам эти деньги.
— Я думаю, думаю…
Девушка переводила удивленный взгляд с одного мужчины на другого. В голове ее был полный сумбур. Она сможет оплатить все свои счета, сможет уехать куда угодно и заниматься всем, чем только пожелает. Но в следующее мгновение Морин поняла, что не хочет никуда уезжать из Техаса Здесь Брендон. Здесь ранчо, завещанное Маком. Здесь ее жизнь.
— Я не могу это принять.
Брюс Джеймсон заметил, что она не торопится отдавать чек. Это хороший знак.
— С такими деньгами, — сказал он, — вы сможете воплотить в жизнь любые мечты. Я сомневаюсь, что вы еще когда-нибудь получите такое щедрое предложение.
— Я тоже сомневаюсь, но не могу продать ранчо.
На этот раз она вернула ему чек.
— Это ваше последнее слово, мисс Макдональд?
— Да, последнее. Это мой фамильный дом, мистер Джеймсон. Вон под тем деревом похоронен мой дядя. Я не могу его бросить.
— Я предлагаю вам огромную сумму…
— Знаю. И я нашла бы ей применение, поверьте. Совсем недавно я здорово села на мель,
— Тогда примите мое предложение и ни в чем себе не отказывайте.
Она с улыбкой посмотрела на Брюса Джеймсона и его напарника:
— Прошу прощения, джентльмены, но я остаюсь.
— Отлично, — сказал старший «зам», пряча чек в нагрудный карман пиджака, — тогда мы уходим.
Девушка проводила их до дверей и долго смотрела вслед машине.
— Как странно, — размышляла она вслух, — они пришли ко мне как раз тогда, когда я осталась без денег.
Вернувшись в гостиную, она поставила на поднос пустые стаканы из-под чая и пошла в кухню. Вдруг она резко остановилась.
Они предлагали ей двойную цену! Даже если бы она вкалывала здесь десять лет и вырастила такой же отменный скот, как у Барбары Котрелл, все равно это ранчо не стоило бы таких денег.
— Здесь что-то не так!
Мысли вихрем завертелись у нее в голове. Что заставило инвестора предложить за кусок земли двойную цену? Нефть?
Природный газ? Может быть, в Хьюстоне полагают, что нефтяной кризис скоро кончится? Может быть, у них есть какая-то информация из Вашингтона? Может быть, ОПЕК изменила свою политику?
Одолеваемая тысячами вопросов, девушка влетела в кабинет Мака и поставила поднос на его письменный стол.
— Ответ где-то здесь, и я его найду. Кто-то хочет купить это ранчо, потому что знает что-то, чего не знаю я. И я выясню, в чем здесь дело… умру, но выясню!
«Патриотизм требует от простых смертных не только мужества», — думал Брендон, подъезжая к дому Барбары Котрелл. Наверное, он не первый патриот, которому приходится лизать чью-то задницу.
Брендон довольно быстро вычислил, что за рьяным продвижением билля об игорном бизнесе в Остине стоят мафиозные структуры. Однако это понимали далеко не все, и он собирался открыть людям глаза.
У него были связи в Техасе, но не хватало влияния, чтобы провести кампанию по разгрому этого билля.
Впервые в жизни Брендону Уильямсу понадобилась помощь Барбары Котрелл.
Он несказанно удивился, когда Барбара согласилась с ним встретиться. Чутье подсказывало Брендону, что он зря все это затеял. Барбара даст ему от ворот поворот. Ей просто хочется потешить свое самолюбие. Но сейчас не время думать о собственной гордости: на карту поставлено слишком многое.
Мексиканка-горничная открыла ему дверь и ушла с докладом. Он остался ждать в огромном холле.
В этот день Барбара Котрелл приложила немало усилий к тому, чтобы хорошо выглядеть. Она вызвала на дом своего парикмахера, чтобы тот уложил ей волосы, долго выбирала костюм и туфли. Два больших мягких кресла в ее кабинете заменили на маленькие с деревянными подлокотниками.
Брендон мужчина крупный, сидеть в таком кресле ему будет неудобно. Это даст ей преимущество. Барбара всегда уделяла большое внимание декорациям.
Когда горничная ввела Брендона в кабинет, Барбара царственно восседала за своим письменным столом. Здороваясь с гостем, она не улыбнулась и не встала с места. Брендон, со своей стороны, не подал ей руки. Он вольготно уселся в маленькое кресло, закинув ногу на ногу и сложив руки на коленях. Барбара с досадой наблюдала за его спокойными уверенными движениями. Они были равными соперниками.
— Зачем вы хотели со мной встретиться? — спросила она напрямик.
— Мне нужна ваша помощь.
Барбара возликовала в душе, но внешне осталась невозмутимой. Она по-прежнему в упор смотрела на
