Дрожь пробежала по телу Рея. Невероятным усилием воли он заставил себя оторвать взгляд от холста с одинокой фигурой у окна и посмотреть на Кэтти. Она с трудом сдерживала стоящие в глазах слезы. В эту минуту она напоминала самку, защищающую своего детеныша в момент опасности и испытывающую ярость от собственного бессилия. Рей с трудом проглотил слюну. Слова сами вырвались наружу.
— Нам всегда будет не хватать его, Кэтти?
— Всегда, — с болью ответила она.
— Иногда я вхожу в детскую и просто стою там. Мне кажется, что так я ближе к нему…
Кэтти протянула к нему руку и с нежностью вытерла слезы на щеке. Затем провела пальцем по морщинкам около глаз.
— Ты всегда был для меня самым красивым мужчиной, таким и остался, но ты постарел за этот год, Рей. Появилась седина на висках, я это сразу заметила, как только увидела тебя.
— Тебе нет дела до страданий других, Кэтти.
В этих словах вылилась вся накопившаяся после ее предательского ухода горечь.
— Горе делает человека эгоистом, забывающим обо всем на свете, — сказала Кэтти и заплакала. — Мне потребовалось собрать в кулак всю силу воли, чтобы не лишиться рассудка. Для тебя и других у меня ничего не осталось. Я только сейчас понимаю, что была не права, но тогда я ничего не могла с собой поделать. — Она запнулась. — Рей, а что чувствовал ты?
— Раньше ты меня об этом не спрашивала.
— Я спрашиваю тебя сейчас.
— Хуже всего мне пришлось, когда ты уехала. После смерти сына я жил так, словно отгородился от всего мира непроницаемым занавесом. Я дышал, ел, работал, но делал все автоматически и воспринимал окружающий мир сквозь этот занавес. Мне даже удавалось успешно делать операции, но я вообще мало что чувствовал тогда, только контролировал свои действия. Но когда ты ушла, занавес исчез, и я стал видеть в каждом ребенке Джейка, а в себе родителя, обязанного спасти его от смерти.
Он умолк, пытаясь собраться с мыслями.
— Я искал утешения в работе. Понимал, что нельзя потерять чувство реальности, иначе можно лишиться рассудка. Не осталось ничего, я не мог нигде скрыться от горя. Потому единственным смыслом жизни стало спасение каждого ребенка, попадавшего в мой кабинет.
Смятение отразилось на лице Кэтти. Прожив с ним несколько лет, она прекрасно понимала, с какими переживаниями сопряжена его работа.
— Через четыре или пять месяцев после твоего ухода я поехал на конференцию в Канаду. Там я встретил Александра Монта — помнишь, кардиолог, он плавал с нами на «Марине»? Он вытянул из меня все и прочитал лекцию о докторах, раздавленных депрессией. После этого ко мне потихоньку стали возвращаться жизненные силы.
Кэтти, всегда отличавшаяся способностью ухватить самую суть дела, сказала:
— И когда ты больше всего нуждался во мне, меня рядом не оказалось.
Рей мог бы солгать, но он ответил:
— Нет, не оказалось.
— Как я вообще могла просить у тебя прощения? Мне не удастся заслужить его! Почему ты не разлюбил меня, Рей?
— Почему восходит солнце? Не знаю, Кэтти! Боже правый, временами я пытался. Когда ты уехала, отчасти мне стало легче: невмоготу было находиться рядом с тобой, зная, что не могу тебе ничем помочь, а своим присутствием лишь все усугубляю. — Он опустил глаза. — Видеть тебя и знать, что ты не хочешь заниматься со мной любовью, было пыткой для меня.
— Душа моя разрывалась, но я ничего не могла с собой поделать. — Она глубоко вздохнула. — Давно мы не говорили так откровенно.
— Больше всего меня угнетало то, что наши отношения изменились. Мы следили за каждым словом, чтобы не причинить друг другу новой боли, были подчеркнуто вежливы друг к другу. Мы напоминали двух незнакомых людей, вынужденных жить под одной крышей.
— С того момента, как ты появился здесь, наши беседы не назовешь вежливыми, — усмехнувшись, сказала Кэтти.
— Маленькое достижение, — улыбнувшись, ответил Рей. — Мне приснилось или это действительно так? Ты вроде употребляла слова «милый» и «дорогой»?
Кэтти покраснела. На плите зашумел закипевший чайник. Рей оглянулся, он совсем забыл о присутствии Юстина. Тот наполнял кипящей водой кофеварку. Из раковины исчезла гора грязной посуды, а рядом на полке сушились добрых две дюжины кружек. С неподдельным любопытством Рей спросил:
— Как часто вы моете посуду, Юстин?
— Когда у меня кончается чистая. Или когда запах становится немного резковат.
— Так о чем ты хотела посоветоваться с Юстином, Кэтти?
— Как мне жить дальше.
— Похоже, мы сами во всем разобрались.
— Извини, что мне потребовалось столько времени, чтобы спросить о твоих переживаниях, Рей. Я отдалилась от тебя… но сделала это бессознательно, клянусь.
— Нам обоим пришлось несладко, — сказал Рей. — Мы старались изо всех сил, но каждый сам по себе, а этого порой было недостаточно.
— Я действительно люблю тебя, — с жаром воскликнула Кэтти.
— Кому кофе? — послышался голос Юстина.
Чтобы окончательно сбросить с себя груз пережитого за последние минуты, Рей заключил Кэтти в объятия, приподнял ее в воздух и закружил по комнате. Потом поставил на пол и страстно поцеловал в губы.
— Пожалуй, я выпью кофе. Вы нашли булочки, Юстин?
— Они лежали рядом со скипидаром, — рассмеялся Юстин. — Так что за их вкус не ручаюсь.
— Я все же рискну, — сказал Рей. — У меня разыгрался волчий аппетит.
Тем же веселым тоном Юстин продолжал:
— Рей, вы должны знать, что я не пытался ухаживать за Кэтти. Ваша жена очень красивая женщина, к тому же она прекрасный человек, это довольно редкое сочетание. Но я сразу понял, что она не испытывает ко мне ни малейшего интереса. Ей нужны только вы.
Он добавил себе в кофе молока и попытался зачерпнуть ложкой сахар, приобретший твердость камня.
— Всегда забываю положить крышку на место, — проворчал он. — О чем это я? Ах да, Кэтти… Ей и впрямь пришлось туго. Приехав сюда и увидев, что Салли беременна, она в первый момент была готова уехать обратно. Задержитесь здесь еще, приятель, — вот мой вам совет.
— Вы закончили обсуждать меня? — раздраженно спросила Кэтти. — Я словно… тюбик с краской…
— С ярко-красной краской, — добавил Юстин и расхохотался во все горло.
Не обращая на его смех внимания, она воскликнула:
— Весь ужас в том, что мне не нужен никто, кроме Рея, и в то же время я страшусь совместной жизни. Я живу в постоянной борьбе с собой. Мне казалось, стоит оказаться в незнакомом месте, назвать себя Кэтти Верт, снять обручальное кольцо, как все изменится и я почувствую себя свободной. Увы! Ни черта не изменилось. Рей снился мне каждую ночь.
Вне себя от нахлынувших эмоций, Рей воскликнул:
— Как только ты захочешь превратить сны в реальность, я к твоим услугам.
— Так сразу? — Она хмуро взглянула на него. — Пока я хочу булочку.
Рей с готовностью подал ей булочку и провел рукой по краю ладони Кэтти — условный знак, понятный только им двоим, означал: хочу в данный момент оказаться с тобой дома в постели.
Кэтти сильно покраснела. Хохот Юстина при этом перешел в кашель, а Рей продолжал:
— Между прочим, я польщен, Кэтти. Не всякая женщина устояла бы перед Юстином.
Кэтти помрачнела еще сильнее.
— Я люблю своих сестер, но мне всегда не хватало брата… именно так я отношусь к Юстину.
