— Прости, что я старалась отдалиться от тебя. Однажды увязнув, я делала это по инерции… Я не могла помочь себе самой, уж не говоря о тебе.
— Ни ты, ни я не могли помочь друг другу, Кэтти. Но даже в самые тяжелые минуты ты не переставала любить меня.
— Никогда. — Кэтти смотрела ему в глаза. — Но стоило тебе приблизиться ко мне, меня охватывала паника. Мне казалось, если мы займемся любовью, то я распадусь на тысячи частей и меня уже не собрать. — Она криво усмехнулась. — А потом, когда мы пару раз все же попробовали, ты ведь помнишь, что это был за ужас?
Рей прекрасно помнил это.
— Ты принуждала себя находиться рядом со мной, а я ненавидел это. То, что всегда казалось само собой разумеющимся и естественным, превратилось в обязанность. А это делало меня еще более одиноким.
— Одиночество вдвоем, — вздрогнув, сказала Кэтти. — Когда тело отдалилось от тебя, душа моя иссохла, и присутствие рядом с тобой стало тяготить. Я и вправду считаю, что тебе без меня легче.
Теребя ворот его свитера, она продолжала:
— Знаешь, я всегда гордилась тем, что я единственный член семьи Верт, который умеет скрывать чувства. Но, вернувшись в Сидней, поняла, что все изменилось. Жизнь подвергла меня испытанию, я не справилась с эмоциями. И мне пришлось бежать от них. Остальные члены семьи не понимали меня. Нэнси постоянно бранила за то, что я ушла от тебя, Грейс вообще обращалась со мной, как с умалишенной, а мама… мама не делала секрета из того, что недовольна мной.
Кэтти поглаживала ладонями грудь Рея.
— Прошлой весной, после встречи с тобой, я приехала сюда без обручального кольца, под девичьей фамилией. Я решила учиться жить без тебя. Я была уверена, что рано или поздно ты захочешь развестись, и, похоже, старалась подготовить себя к этому. — Она слабо улыбнулась. — Но когда ты сказал об этом, мне стало не по себе.
Рей решился задать главный вопрос.
— Ты вернешься со мной в Мельбурн, Кэтти?
— Ты уверен, что хочешь этого?
— Да.
Казалось, четкость его ответа придала ей мужества.
— Я бы очень хотела… О Боже, как я хочу этого! Месяцами я чувствовала себя судном, сорвавшимся с якоря и брошенным на произвол стихии… Но вместе с тем по-прежнему боюсь.
Рей упрямо повторил вопрос:
— Ты вернешься со мной?
Она поспешно ответила:
— Возможно, когда-нибудь я буду готова родить другого ребенка, Рей… но я не знаю, могу ли я просить тебя подождать.
— Если ты не можешь лечь со мной в постель, все кончено. Это для меня главное. — Затем, понимая, что это жестоко, добавил: — Вероятность того, что наш второй ребенок может погибнуть, ничтожна.
От этих слов Кэтти вздрогнула.
— Сердцем я чувствую, что ты прав. Но мой страх сильнее здравого смысла. Как мне перестать бояться?
— Не знаю, — прямо ответил Рей.
Тело Кэтти обмякло в его объятиях.
— Я так устала… давай возвращаться.
— Да, — ответил он, освободив ее из объятий, — нам лучше вернуться.
Рей последовал за ней. В душе царил мрак. Ведь он старался поставить все на свои места, не так ли? Что ж, так оно вышло. И если он ждал простых ответов на вопросы, его постигло разочарование.
Двадцать минут спустя они подошли к коттеджу Кэтти. Стоя на крыльце, она повернулась и взглянула ему в глаза.
— Спокойной ночи, Рей. Я очень рада, что нам удалось поговорить.
Пока они шли, у Рея было время подумать. Его фраза прозвучала резким контрастом ее спокойно сказанным словам:
— Кэтти, я хочу спать с тобой.
Она сделала шаг назад.
— Нет, это невозможно. Я могу забеременеть.
Рей был готов к такому ответу, но все равно почувствовал обиду.
— Я сказал — спать, а не заниматься любовью, — спокойно сказал он. — Мы оба не спали прошлой ночью, а ты к тому же выплакала все глаза. Я просто хочу спать в твоей постели, Кэтти. Спать, в прямом значении этого слова.
— Ты никогда не знаешь, когда следует остановиться.
— Надо же нам когда-то начинать, — не уступая, сказал он.
Кэтти опустила ресницы.
— Хорошо, — неохотно ответила она и открыла дверь.
Внутри было холодно. Рей зажег фонарь, подошел к печке и стал разводить огонь. Вскоре отблески пламени весело заплясали на потолке.
Когда он поднялся, Кэтти вышла из ванной. На ней была ночная рубашка, укрывавшая ее до пят, отблески огня играли в волосах.
— Знаешь, в этом есть что-то смешное, — заявила она. — Я знаю тебя, как никто другой, но мне кажется, что я пригласила в постель совершенно незнакомого человека. Ты можешь себе это представить?
— Если тебе от этого станет легче, я испытываю те же чувства.
Кэтти забралась в постель и укрылась до подбородка.
— Я должна встать в шесть утра, — отрывисто произнесла она. — Надо приготовить постояльцам завтрак до их отъезда с Конрадом. Кажется, Мел тоже собирается ехать с ними.
— Тогда лучше поставь будильник, — посоветовал Рей и ушел в ванную.
Он разделся, аккуратно сложил одежду и подошел к кровати. Глаза Кэтти округлились, и у него не осталось сомнений, что она жалеет о своем согласии разделить с ним постель. Не сделав попытки поцеловать или дотронуться до нее, Рей лег в кровать, повернувшись к ней спиной.
— Спокойной ночи, — сказал он и закрыл глаза.
— Спокойной ночи, — пробормотала Кэтти.
Замерев, Рей стал вслушиваться: до него доносился вой ветра в ветвях деревьев за окном, где-то рядом в печке потрескивали дрова. Среди этих звуков он услышал неровное, напряженное дыхание Кэтти.
По-прежнему лежа отвернувшись, он приблизился к ней. Она осторожно прижалась щекой к его лопаткам и глубоко вздохнула.
— Так лучше, — тихо сказала она. Постепенно ее дыхание стало ровнее. Каждая клеточка его тела ощущала ее присутствие, рука Рея скользнула вдоль тела Кэтти, застыв у нее на бедре, и он закрыл глаза.
Когда он снова открыл их, стрелки стоящего рядом с кроватью будильника показывали без пяти шесть — сказалась долгая привычка просыпаться прежде, чем прозвучит сигнал. Во сне он повернулся, и Кэтти прижалась к его груди. Он чувствовал приятный запах, исходивший от ее волос. Его руки по-прежнему лежали у нее на бедрах. От любви и страстного желания у него стала кружиться голова, ему захотелось провести в постели весь день.
Резкие сигналы будильника возвестили, что пробило шесть часов. Кэтти открыла глаза, протянула руку и нажала на кнопку. В наступившей тишине она вздрогнула.
— Итак, мне это не приснилось!
— Что приснилось, дорогая? — лениво спросил Рей.
