Она подняла глаза на витражную голову ангела позади алтаря и произнесла:
– Он возвращается.
Кел улыбнулся.
– Несомненно. В Библии говорится…
– ДНК, которую я получил,– прервал его Феликс,– из ткани Туринской плащаницы, Его погребального савана. На ней остались клетки крови Христа – белые кровяные тельца из тех ран, что Он получил во время бичевания. Вот над чем я работал. Вот чьей матерью ей суждено стать.– Он показал на Мэгги.
Кел нервно расхохотался.
– Значит, пора собирать дары и седлать верблюдов?
Видя, что никто не смеется, он осекся, озадаченно глядя на собеседников.
– Это правда,– кивнула Мэгги.– Мы хотим вернуть Его в мир.
Кел схватился за голову.
– Неужели такое возможно? Не может быть!
– Может.
– Вы не имеете права. Это… это кощунство. Нельзя самовольно устроить Второе пришествие. Кто поручится, что плащаница – та самая? Уж не вы ли?
– Она подлинная,– возразил Феликс.– Я знаю.
– В нашем мире Господь может все, что пожелает,– произнесла Мэгги.– Что, если он решил вернуть Иисуса с нашей помощью?
Кел поднялся.
– А что же ваш Папа об этом думает? Разве плащаница – не собственность Ватикана?
– Я поддерживаю связь с одним туринским пастором, отцом Бартоло, но он не в курсе событий.
– Так я и думал, – отозвался священник. – Иначе у него бы нашлось что сказать, не сомневаюсь. Феликс, если ты меня разыгрываешь…
– Я не шучу. И в мыслях не было.
– Вы помолитесь за нас? – спросила Мэгги.– Пожалуйста, не откажите! – Она встала коленями на красный ковер и подняла сложенные ладони.– Прошу, благословите нас, Кел!
Тот не сводил с них оторопелого взгляда и молчал.
Феликс сел за орган и включил его. Инструмент ожил, втягивая трубами воздух. Феликс вытащил заглушку и взял аккорд из хоровой партитуры.
– Вы знаете меня с детства. Вам бы я не солгал.
– Следует ли понимать, что мне вас не переубедить?
И задержаться вы тоже не можете, чтобы мы все обговорили? Вы намерены сделать это именно сегодня, и ни днем позже?
Феликс сыграл вступление к «Аве Мария» и прошептал:
– Да.
Он согнулся над клавиатурой, легко прикасаясь к ней и вспоминая дни юности в роли служки. Когда он заиграл « Аве », его сердце наполнилось ликованием. «Славься, Мария!» Неудивительно, что на ум ему пришло именно это. Феликс наблюдал, как Кел подошел к Мэгги с неизъяснимой тревогой в глазах, видел, как он опустился с ней рядом и молитвенно сложил руки. Аве Мария. Славься, Мария.
Вместе со священником они прошли на лужайку, и утренний туман объял их, как та благодать, что разлилась по церкви, пока Кел и Мэгги молились. Феликс знал, что старый друг до конца не поверил ему, но на всякий случай просил у Господа милости.
Пожав ему руку, священник спросил:
– В котором часу вы намерены начать?
– В полдень. Если все пойдет хорошо, уже через полчаса у нас будет первый до-эмбрион.
Кел положил ладонь на плечо Феликсу.
– До тех пор я буду молиться за всех нас.
Вернувшись в дом, Мэгги и Франческа взялись вычистить смотровую до блеска, в то время как Феликс стерилизовал инструменты и убирал лабораторию. Франческа предприняла последнюю попытку их отговорить. Попытка не удалась.
Ближе к полудню Росси облачились в хирургические костюмы, Мэгги надела кипенно-белый халат. На всех троих были маски и шапочки, чтобы избежать инфекции. Феликс вымыл руки – сначала три минуты драил их специальной щеткой, потом столько же полоскал под струей, затем Франческа подала ему стерильный халат и натянула перчатки. В ногах родильной кровати установили поддон с инструментами. Мэгги легла, тревожно поглядывая на расширитель. Еще немного, и ее просьба будет исполнена.
Феликс был спокоен и собран.
– Мэгги, ты точно этого хочешь? Если нет, возьмем зеркало для девственниц…
– Точно. Долой ее, и весь сказ.
