— Это правда? — еле слышно произнесла она.
Рой сунул руки в карманы.
— Нет.
Стараясь скрыть облегчение, девушка раздраженно заявила:
— Кто бы говорил об отпуске. Ты же не отрываешься от своих эскизов. — Она в замешательстве смотрела на разбросанные по столу бумаги. — Это похоже на план дома. — Эми подошла поближе. — Такой же дом, как этот.
— Это он и есть, — нетерпеливо пояснил Роберт.
— Если ты хочешь такой же дом, почему бы не взять чертежи у строителей или архитектора?
— Эмили, строитель и архитектор — это я!
Она разинула рот от изумления.
— Ты хочешь сказать, что этот дом построил ты?
— Я думал, ты об этом знаешь. Разве Фросты ничего не говорили?
— Нет. — Эмили медленно огляделась, словно впервые увидела арочные потолки, мощные опоры, и заговорила внезапно потеплевшим голосом: — Красивый дом. А где ты этому научился?
Ее милое лицо светилось живым интересом. Упрямо держа руки в карманах, Роберт стал рассказывать:
— Я начал рисовать, как только научился держать в руках карандаш. Родители уже тогда поняли, что я уйду в мир искусства. Особенно после того, как я в пятилетнем возрасте разрисовал все стены портретами друзей. Они даже не ругали меня за это. Сначала я рисовал портреты фермеров — отец очень любил показывать их своим друзьям. Потом начал лепить. Отец — фермер и он не представлял, что можно этим зарабатывать на жизнь. Поэтому он научил меня плотницкому делу, чтобы у меня было ремесло в руках.
На лице Роя играла полуулыбка, а взгляд ясных глаз неожиданно смягчился. Наверное, он очень любил отца. Отец Кимбеллов умер, когда близнецам было семь лет, и где-то в глубине души Эми всегда пряталась боль утраты.
— Твой отец тоже строил дома? — поинтересовалась девушка.
— Как всякий фермер, он все делал сам. У соседей был дом, обшитый тесом. Его построила какая-то модерновая фирма. Мне тогда очень нравилась конструкция. Видны все столбы и перекрытия. Изумительное ощущение свободного пространства.
— Роберт, — вдруг произнесла Эмили. — А ведь это наш первый нормальный разговор за три дня.
Он слабо улыбнулся:
— Да… Я переоценил свои возможности держать руки от тебя подальше.
— Я думала, ты больше не хочешь меня.
Смех Роя прозвучал почему-то совсем невесело.
— Ну конечно.
Эми заговорила быстро, словно боялась, что он ее остановит:
— Я назвала мужчин предателями, потому что все мужчины, с которыми я встречалась, лгали мне. Постоянно. А теперь появился ты. Сначала ты нес всю эту чушь насчет моей сексуальности и привлекательности, потом, когда мы договорились о моей неприкосновенности, ты перестал это говорить. Может быть, это один из способов затащить меня в постель? Не сработает. — Она перевела дух. — Иными словами, ты мне лгал. Тоже. Как предыдущие.
Его глаза сузились.
— Ты серьезно?
— Конечно. Ты знаешь, как я не люблю говорить о себе.
Был только один способ разуверить ее. Рой в одно мгновение преодолел расстояние между ними. Он крепко обнял Эмили и склонил голову, намереваясь своим поцелуем показать, как сильно он хочет ее. И почти сразу же потерял рассудок, ощутив мягкие объятия ее обнаженных рук, плавный изгиб бедер и ответный страстный поцелуй.
Минуту спустя они смотрели друг на друга так, словно впервые встретились. Грудь Роберта судорожно вздымалась, будто он долго бежал в гору. У Эми подкашивались ноги, как побеги, обгрызенные бобрами. С которых, собственно, все и началось.
Собравшись с силами, мужчина хрипло проговорил:
— Давай возьмем машину и съездим в местный магазинчик за пивом. Иначе я за себя не ручаюсь.
— Я люблю австралийское пиво, — прошептала Эмили.
— Я тоже.
— Наконец-то наши вкусы совпали, — улыбнулась она.
Сердце Роя едва не выпрыгнуло из груди: такая нежная, мягкая улыбка, как цветок, раскрывающийся навстречу солнцу. Словно и не было этой ссоры.
— Эми, — заявил он, — я… черт побери, я не знаю, что и сказать. Но я… я обещаю… никогда не лгать тебе.
А ей почему-то вспомнилась скульптура: три маленькие девочки на лугу. Она решительно тряхнула головой.
— Верю.
— Доверие… это великая вещь, правда?
— Одна из самых великих.
Рой радостно улыбнулся и добавил:
— Если в местном магазине не окажется австралийского пива, мы будем искать его, пока не найдем. Пошли.
Он протянул руку. Эми робко коснулась его теплой ладони. И они вышли из дома.
6
Когда они дошли до автостоянки, Эми предложила:
— Мы можем взять мою машину.
Роберт окинул презрительным взглядом ее потрепанный серый драндулет.
— Я думал, музыканты зарабатывают кучу денег.
Рядом с его ярко-желтым спортивным автомобилем машина Эми выглядела еще более жалко.
— Машины меня не интересуют. Я езжу на них, пока не сломаются, а потом покупаю новую.
— Тогда на что ты тратишь свои деньги? — небрежно поинтересовался Рой.
Эми уселась на пассажирское сиденье его автомобиля, вдыхая запах обитого кожей салона, оснащенного множеством приборов и приспособлений.
— На обычные пустяки, — уклончиво ответила она. — Еда, одежда, подарки.
— И все? Никаких акций и облигаций? Никаких вложений в недвижимость?
Смутившись, Эми заметила:
— Ты слишком любопытен.
— Разве? Деньги играют в нашей жизни немалую роль, и мне всегда интересно, как люди их тратят.
Девушка открыла сумочку в поисках дымчатых очков.
— Я помогаю одаренным детям в Нью-Мехико. Открыла там музыкальную школу.
Руки Роберта с силой сжали руль.
— Года два назад я был на Аляске и пожертвовал крупную сумму на художественную школу для эскимосов. Чем больше я смотрю на тебя, тем больше понимаю, что твоя хрупкость — это лишь оболочка. Расскажи мне о твоей школе.
Об этом не знала даже мать. Сначала нерешительно, но потом с всевозрастающим энтузиазмом Эмили описала хоровую капеллу и перечислила приобретенные инструменты — два главных своих достижения.
