– Обними меня, Энн, – попросил Мартин.
Он вошел в нее, всем своим существом чувствуя ее радостный ответ.
– Скажи, что хочешь меня, – потребовал он. – Скажи это, Энн!
Она сомкнула руки на его талии и поцеловала со всей страстностью, прикусив на мгновение его губу, а затем прошептала:
– Я хочу тебя так, что не могу этого передать. Я хочу… О, Мартин, сейчас. Пожалуйста, сейчас!
– Мартин не заставил себя ждать. Он задвигался, подчиняясь примитивному ритму своего тела, но ни на мгновение не выпуская из виду ее потрясенного лица и неустанно выкрикивая ее имя. Затем с восторгом почувствовал ее оргазм, вторивший его собственному. Расплавленный, опустошенный, слившийся с ней в неразрывное целое, Мартин спрашивал, сможет ли когда-нибудь снова почувствовать себя чем-то отдельным от нее.
Он уткнулся лбом в плечо Энн. С горлом, перехваченным спазмом, и с сердцем, словно пытающимся выпрыгнуть из груди, Мартин приник к ней так, будто искал спасения.
– Мартин, с тобой все в порядке?
Как он мог ответить сейчас, когда в результате непредусмотренного акта любви оказался в каком-то совершенно неизведанном месте?
– Сложный вопрос, – пробормотал он. – Ты мастер задавать такие.
– «Да» или «нет» было бы достаточно, – прошептала она.
Что-то в ее тоне насторожило Мартина, и он поднял голову.
– Теперь моя очередь. Ты в порядке?
– Я чувствую… – Энн помедлила, затем поспешно добавила: – Я чувствую себя, как девственница… так, словно никогда прежде не занималась любовью… Да нет, я просто не нахожу слов, Мартин.
Она отвела рукой прядь волос с его мокрого лба, и с внезапно сжавшимся сердцем Мартин заметил, что пальцы Энн дрожат. Он взял ее руку в свою, поднес к губам и поцеловал.
– Тогда обойдемся без слов.
Мартин привлек ее голову к своему плечу и закрыл глаза. Хаос, воцарившийся в его мыслях и чувствах, медленно отступал перед доводами рассудка, он снова начинал чувствовать себя отдельной личностью. Мужчиной, который определенно не желал подбирать слова. Молчание вполне устраивало его. Он не хотел в пылу момента произнести то, за что потом придется отвечать. Женщины воспринимают всерьез все, что им говорят. А ему ни к чему связывать себя обязательствами. С него хватит. Он выбирает свободу. Независимость. Он жил этим с момента развода и не собирается ничего менять только потому, что в его жизнь ворвалась женщина с волосами, как огонь, и телом, которое будоражит все его чувства.
Уткнувшись лицом ей в шею, Мартин сказал:
– Ты удивительная женщина, Энн Дэвис.
После короткой паузы она дерзко ответила:
– Что ж, спасибо. Ты и сам парень хоть куда!
– Я собираюсь учредить общество спасения от ящериц в составе одного человека.
Как он и рассчитывал, Энн хохотнула.
– Давай, давай.
Мартин обнял ее и совершил новое открытие: он все еще хочет ее. И существует уйма способов заниматься любовью, которые они еще не испробовали. От одной мысли об этом у него захватило дух. Забыть о ней? Кого он дурачит? Возможно, эта ящерица оказала мне медвежью услугу, мрачно подумал Мартин. Если бы я был хоть каплю умнее, то продолжал бы придерживаться своего обещания.
– О чем ты думаешь? – прошептала Энн.
Ее лицо омрачила неуверенность. К черту осторожность, подумал Мартин. В данный момент ее счастье важнее, чем грызущие его сомнения. И почему он так боится обязательств? Это слово даже ни разу не возникало в его разговорах с Энн.
– Ты не можешь сказать, о чем я думаю? – спросил он. – Впрочем, к мыслительному процессу это не имеет никакого отношения. Как ты относишься к повторению?
Ответная улыбка Энн была полна озорства.
– Думаю, меня можно уговорить.
– Хорошо, – кивнул Мартин и собрался сделать это с присущим ему мастерством и воображением.
Он вовсе не рассчитывал, что Энн откликнется с такой готовностью, с таким обожанием, которые возбудят его до лихорадочной дрожи. Он ласкал каждый дюйм ее тела. Она принадлежит мне, мне и только мне! Это была последняя мысль Мартина, перед тем как Энн устремилась в бездну наслаждения, увлекая его за собой.
Потрясенный силой физических ощущений и обуреваемый смесью несовместимых чувств – нежности, стремления защитить и одновременно ужаса, Мартин прижал ее крепче к себе. Как часто мужчина и женщина могут отдаваться друг другу так самозабвенно? С таким восторгом предугадывать и исполнять все желания друг друга?
Нужно поскорее убираться отсюда!
Но голова Энн лежала на его груди, рыжие волосы рассыпались по ней в восхитительном беспорядке. Где-то у своего живота – Мартин чувствовал это – билось ее сердце. Ее дыхание обжигало кожу. Так что же ему делать? Сказать, что он уйдет прямо сейчас, поскольку до смерти напуган? Проклятье, он взрослый
