гордости, но вследствие своей застенчивости, стряхнуть которую он не в силах, если бы даже и захотел… Застенчивые люди, при встрече друг с другом, похожи на ледяные сосульки… каждый застенчивый англичанин, придя обедать, непременно садится за отдельный, никем не занятый стол. Такая необщительность — не что иное, как застенчивость, которая составляет характерную национальную черту англичан»[51].
Сдержанность приучила не спешить с оценками. Как учил Френсис Бэкон, «всегда необходимо тщательно взвешивать, пришло ли время для данного дела или нет; и вообще хорошо вверять начало всех значительных дел стоглазому Аргусу, а окончание — сторукому Бриарею; вначале наблюдать, а потом торопиться».
— А лучше всего доверять дела десятизадому Шалтай-Болтаю! — вдруг ляпнул Кот. — Если зад крепок и велик, он пересидит на ограде кого угодно, даже самого Френсиса Бэкона. А висеть на стене и сваливаться во сне он способен целый год без всякой остановки…
Тем не менее ВЫДЕРЖКА, и еще раз выдержка! Сразу идет на ум англичанин в пробковом шлеме, шагающий по раскаленной пустыне. Он застегнут на все пуговицы и умирает от жары, но на лице его лишь непоколебимое равнодушие, словно он прогуливается по Гайд-парку с кокер-спаниелем. Затяжные переговоры, безучастные физиономии английских дипломатов, перемалывание одних и тех же требований, видимость уступчивости и компромисса — это Англия всегда умела и частенько переигрывала своих партнеров. Например, на Венском конгрессе 1814–1815 годов. «Сдержанные англичане» тихо и незаметно прихватили многие колонии, а в 90-х годах XIX века терпеливый лорд Солсбери очень ловко обошел полного кипучей энергии «железного канцлера» Бисмарка, который стремился втянуть Англию в конфликт с Россией. После Первой мировой войны по Версальскому договору английская дипломатия вырвала для себя много уступок за счет германских колоний, а вот после разгрома Германии в 1945 году пришлось ограничиться лишь некоторыми преимуществами: у союзников были острые зубы, но Сталин не давал спуску.
— При чем тут выдержка? Какая там еще дипломатия! — снова встрял Кот. — Просто за спиной у товарища Сталина стояла могущественная Красная Армия, готовая покорить всю Европу! Ее и страшились Рузвельт и Черчилль и поэтому прокакали всю Восточную Европу…
Конечно, внешнюю политику наивно объяснять лишь национальным характером, но политика «блестящей изоляции» или «баланса сил» соответствует английским особенностям. По этому поводу насмешников хватало, вот Александр Поп о балансе в Европе:
Не верю в сдержанность англичан в любви, хотя, по подсчетам социологов (они, видимо, провели полжизни, держа свечки над постелями), фраза «Я люблю вас» является в диалоги влюбленных англичан весьма редко, больше в ходу сдержанное «Вы мне нравитесь!». Что тут сказать? Одним везет, другим нет. Любовь — это такое королевство, в котором так просто не сориентироваться, можно лишь согласиться, что страстность, как любая крайность, слабо вписывается в английский национальный характер. Впрочем, любой пудинг, как известно, требуется вначале съесть. Я лично не испытал этого счастья английской любви, в молодости — из страха, что преступный акт засечет британская контрразведка, в зрелые годы — из боязни оконфузиться перед иностранкой и подорвать этим престиж Отечества. А может, срабатывал «ялтинский синдром»?
В ВЕЖЛИВОСТИ англичанам не отказать, и можно вполне считать ее национальной чертой, которая превосходно сочетается с несоблюдением этикета, о котором с таким придыханием писал Федор Михайлович. Сколько я видел англичан, которые не приходили на банкеты в смокинге, как было строго указано в приглашении, а шастали по залам в мятых вельветовых штанах и пуловерах! И вместо гвоздик для милой хозяйки дома — пару бутылок вина.
Конечно, за столом не рекомендуется вытирать руки о штаны (или о шелковую юбку дамы по соседству); не стоит сморкаться в руку, издавая победный звук горна; желательно громко не пукать, особенно если рядом нет немцев, на которых легко это свалить; не надо брызгать слюной во время жаркой беседы, не стоит лямзить чайные ложки. И главное: не появляйтесь в королевской ложе в «Ковент- Гардене» в трусах! Все остальное дозволено!
Однажды я явился в гости к своему соседу по улице Вейланду Янгу, потом лорду Кеннету, известному участнику Пагуошских конференций и специалисту по разоружению. Естественно, как истинный джентльмен, я прихватил букет гвоздик, но одет был в обычный костюм, купленный в дешевом магазине «Вулворт», именуемом в нашей колонии ласково «пенсовкой». Каково же было мое изумление, когда я увидел сидевшего на полу Веджвуда Бенна, пэра и интеллектуала, звезду лейбористской партии! Причем без галстука и в пуловере. Конечно, из любого правила есть исключения, особенно в официальном протоколе, но английские манеры все же дышат свободой, важнейшим компонентом национального характера, в них присутствует и чувство собственного достоинства. Мне не довелось видеть, чтобы высокопоставленный англичанин разговаривал со своим подчиненным сверху вниз, со стороны это уважительная беседа двух равноправных членов общества. То же самое относится и к секретарю, и к официанту, и к уборщице — есть чему поучиться! Как долго и серьезно может беседовать банкир с бродягой-шелапутом! И виду не покажет, что этот полупьяный, болтливый тип ему до безумия осточертел, наоборот, он внимательно ловит каждое слово собеседника, словно это Шекспир, и одобрительно кивает головой.
Весь мир потешается над умением англичан подробно и со вкусом поговорить о погоде:
— Чудесный денек, правда?
— Просто великолепный!
— Восхитительный, правда?
— Так мило, так тепло…
— Лично я предпочитаю жару.
— Она мне всегда по сердцу. А вам?
— Конечно! Но вчера было хмуро…
— Ужасный был день, правда?
— Просто отвратительный!
— Ох, этот дождь… я его ненавижу…
— Мне он тоже неприятен…
— Представьте такой день летом. Дождь утром. Потом на миг выглянет солнце, и снова дождь!
— Если мне не изменяет память, такая погода была летом в 1960 году.
— О да! я помню!
— Или в 1950 году?
— Кажется. Тогда было плохое лето.
Казалось бы, весь разговор носит фантастически идиотский характер, особенно если происходит между знакомыми людьми. О нет, этот сугубо английский феномен гораздо сложнее и тоньше, чем кажется поверхностному наблюдателю: это не просто вежливость, а создание удобоваримой атмосферы, стремление перебросить мостик и как-то заполнить неловкую паузу, это культура общения — не обсуждать же с ходу детали гибели принцессы Дианы или внешность певца Элтона Джона? Великая тема погоды захватывает всех: и водопроводчика, пришедшего в дом починить кран, и хозяина колбасной лавки, и таксиста, который везет вас через лондонские «пробки».
Англичане обычно пожимают руку при первом знакомстве, они не склонны на банкете или вечеринке обходить всех и представляться, и вообще они не рукосуи, как американцы. И уходят тихо и незаметно, не разрушая единства веселящейся компании, не прощаясь со всеми, — разве это не вежливость королей? Двое англичан поспорили: чем отличается вежливость от такта, и решили осведомиться об этом у
