Альбус Поттер и Серебряный дракон

от слез. Опять плачет. Альбус сам резко отстраняется, в один момент становясь чужим и далеким. Он изучающее смотрит в глаза Джеймса и говорит бесцветным голосом: — Привет, Джим. — Привет, — настороженно отвечает старший Поттер, и неловко высвобождаясь из его рук, пятится едва уловимым жестом.

— Все нормально, — будто опережая его вопрос, говорит Альбус. Сухо кивает и направляется в класс по ЗОТС. Скорпиус стоит у стены и молча смотрит на Джеймса. Тот резко поворачивается в его сторону, его рот кривится усмешкой: — Чего уставился, бледный? — Да, так… — нарочито растягивая слова, произносит Скорпиус, — просто думаю, какая же ты бесчувственная скотина, Джеймс Поттер. — Не тебе судить! – мгновенно вспыхивает краской гриффиндорец. — Нет, конечно, — улыбается Скорпиус, чуть потягиваясь. И в этом жесте столько пренебрежения к собеседнику, что Джеймс из красного становится багровым от сдерживаемого гнева. — Джим! – за рукав мантии его хватает Роза Уизли, — тебе пора. Она кидает возмущенный взгляд на Скорпиуса, на что тот просто пожимает плечами, делая абсолютно равнодушное лицо. Джеймс позволяет Розе увести себя , но, оглядывается назад. Скорпиус Малфой смотрит ему вслед, не двигаясь с места, холодные голубые глаза выражают отвращение, уголки губ чуть приподняты. Кажется, еще чуть-чуть и Малфой оскалится, обнажая кончики клыков. Ерунда, конечно, но Джеймс почувствовал, как неприятный холодок горстью противных мурашек разбегается по позвонку. В кабинете ЗОТС всегда тихо. Только перья скрипят от усиленного нажима усидчивых студентов. Альбус выписывает заклятие так, словно рисует. Скорпиус, сидящий рядом, заглядывает в его пергамент и хмыкает. — Чего? – реагирует Альбус и тут же вспоминает, что с предателями не общается. — Не надо так вычерчивать. И так же все понятно. – Малфой показывает на его более чем подробный чертеж. Альбус отворачивается, делая вид, что не слышит. — Ал, — пихает Скорпиус его под бок, — прекрати. Ангус в порядке. Так надо было. Когда Поттер поворачивает лицо в его сторону, Скорпиус думает, что, наверное, не стоило этого говорить, потому что в зеленых больших глазах столько злости и обиды, что, кажется, хватит на всех, находящихся в этой в комнате, включая старика-профессора. — Мистер Малфой! – прикрикивает Аберфорт Дамблдор, — займитесь делом. — Я все сделал. – довольно улыбается нерадивый студент.Дамблдор вплотную подходит к ним и, насупившись в своей обычной манере, говорит: — А вы не продемонстрируете нам свои великолепные навыки, Малфой? — Мистер… — подсказывает Скорпиус, задирая голову, имитируя взгляд снизу вверх. Сделать это по-настоящему не получится. Ростом пока не вышел. — 10 баллов со Слизерина за спор с преподавателем, мистер Малфой. И если ты думаешь, что можешь мне грубить, мальчик, то ты глубоко заблуждаешься, — произносит профессор ЗОТС, и в его голосе проскальзывает тщательно скрываемая ярость. — Это несправедливо, — звонко произносит Скорпиус, понимая, что нарывается, но не в силах остановиться. Ангус, ссора с Поттером, отвратительное настроение – и вот вам, пожалуйста, нахальный и хамоватый подросток готов грубить своему преподавателю. — Несправедливо здесь только то, что ты учишься в этой школе, – спокойно отвечает Дамблдор и награждает Скорпиуса тяжелым взглядом выцветших глаз. — Почему? – упрямо спрашивает Скорпиус, понимая, что не стоило. Нет, не стоило. — Ты уверен, что хочешь знать? – спрашивает Аберфорт, и в голосе полное равнодушие к чувствам мальчишки. — Да, — упрямо говорит Скорпиус и сжимает пальцами перо, разламывая его на куски, выдирая ворсинки одну за другой. — Пожалуйста, — вежливо говорит профессор, — Я не считаю справедливым то, что детям Пожирателей позволено учиться с нормальными в одной школе. Класс придушенно вздыхает, слышны восклицания, выражающие омерзение, недоверие и даже восхищение. Скорпиус стремительно краснеет – Альбус уже успел заметить, что на сомнительную славу своего отца Малфой реагирует всегда очень остро. — Вы не имеете права! – выкрикивает он и выбегает из аудитории, захлопнув дверь. В полной тишине Аберфорт произносит: — Это урок всем на будущее. Не спорить. Не пререкаться. Потому что есть люди умнее вас, имеющие гораздо больший опыт. Альбус Поттер заворожено смотрит, как ворсинки, оставшиеся от белоснежного пера Малфоя, разлетаются по классу, ловит одну на ладонь и пристально изучает. Потом встает с места. — Не стоит, Поттер. – говорит Дамблдор. И как увидел? Спиной же стоит! – или баллы для Слизерина уже ничего не значат? — Сиди на месте, Поттер, — слышит угрожающий шепот Нотта за спиной. Оглядывается. Слизеринцы следят за каждым движением. Им не улыбается потерять еще баллы за этот урок. Альбус изучает их напряженные лица, вспоминает лицо Скорпиуса, когда тот выбежал из класса и быстро поднимается с места, словно боясь передумать. — Мне все равно, – говорит он резко и идет к двери. — Скажи это громче, мальчик, — почти ласково произносит профессор. — Мне все равно, — повторяет Поттер и выходит из класса. Дамблдор невозмутимо продолжает лекцию. — А баллы, профессор? – произносит Ирбис Ролл, гриффиндорец. — Баллы? Слизеринцы застывают в напряжении. — Нет, я не снимаю баллы за храбрость. Тем более такая дружба дорогого стоит, но вам еще не понять. — Значит, нам всем теперь можно выбегать из класса, когда захочется? – ехидно интересуется Ирбис. — Тебе – вряд ли, – говорит профессор и улыбается, снова смотря в окно.

Глава 8

Все плачут. Кто-то от облегчения и радости. Кто-то от невыносимой боли утраты. Кто-то просто, потому что так делают все. Слезы струятся по лицам, оставляют грязные, влажные дорожки на щеках. Сегодня волшебный мир празднует победу. Сегодня Мальчик-который-выжил, выжил еще раз и победил своего главного врага. Радуйтесь! Плачьте от счастья. Вот только не трогайте меня. Я – натянутая пружина, натянутая тетива, что вот-вот лопнет. Да, я рад. Победа. Я жив. Гермиона жива. И Рон тоже жив. Все. О большем нельзя было просить. И я не прошу. Я просто радуюсь и понимаю, что желать, чтобы живы были все, было бы непростительно по отношению к тем, кто потерял близких в эту ночь. И малодушная эгоистичная мысль. Пусть лучше они. Мои близкие и родные, друзья. Если смерть пришла сюда сегодня, как же я рад... как же я рад, Мордред побери, что она не забрала Гермиону и Рона.

Я пробираюсь сквозь них. Сквозь слезы и стоны, запах гари и боль. Я стою и смотрю на семью Уизли и понимаю, что не в силах подойти. Джордж поднимает глаза и встречается со мной взглядом. Хочется исчезнуть, раствориться… умереть. Потому что в этих когда-то веселых, таких ярких глазах теперь застыл ледяной холод. Застыла сама смерть. Он смотрит на меня и сквозь меня одновременно. Тогда я еще не знал, что теперь Джордж Уизли всегда будет смотреть так. Я наивно считал, что время лечит, но не знал, что и мои раны оно не в силах исцелить. Но, стоя в этом огромном зале, смотря в теперь уже бесцветные глаза Джорджа, неистово верил в целительную силу времени.

А еще я верил, просто знал, что Драко Малфой жив. Не друг. Не враг. Никто. Я не знал, как мне его называть даже про себя. Драко. Безумный взгляд серых глаз навсегда остался в памяти, как и смех, режущий по нервам. Я рад, Малфой. Я рад, что ты ушел. Я не вижу тебя здесь, но знаю, что ты жив. Я рад, что ты ушел. Потому что тебя разорвали бы на куски. И те, и другие. Потому что ты – никто. Тот, кого растоптали бы и не заметили. Но почему же, я помню про тебя? Почему сейчас, стоя в беснующейся толпе, в которой слились воедино радость, горе, невыносимое счастье и невыносимая боль, я принимаю улыбки и объятья, похлопывание по плечам, которые болью отзываются в напряженных мышцах, и помню про тебя? Почему, Драко?...

Простые истины

Альбус выскочил из класса и завертел головой, пытаясь предположить, куда делся Малфой. Подумав, он в нерешительности направился в коридор, ведущий на улицу.