заливного луга, который, как известно, является главным призом, каждый игрок победивший команды получит по монете, а на остальные деревня может отпраздновать победу в кабаке, интерес к игре подскочил до десяти баллов по шкале Рихтера. Разве что земля трястись не начала. Хотя пару хижин все же обрушили. В общем, в двух отдельно взятых английских деревушках футбол стал не просто первым видом спорта (стрельба из лука не считается!), он мгновенно превратился в вопрос жизни и смерти.
Сеня и Жомов решили тренировать команды раздельно, чтобы до матча не раскрывать друг другу своей тактики. Хотя было понятно и ежу, что Рабинович выберет извращенный мелкими пасами «спартаковский» стиль игры, в отличие от жесткого и силового, который больше похож на стиль жизни омоновца, а поэтому совершенно Жомову по душе.
Нет смысла подробно описывать эти две короткие тренировки хотя бы потому, что большинству людей процесс подготовки к матчу совершенно неинтересен. А у специалистов именно этот расказ вызовет желудочные спазмы и сердечный приступ.
Прямо перед матчем у двух крестных отцов мирового футбола неожиданно встала новая проблема: у команд не было формы. Дело в том, что в обеих деревнях одежда была только двух цветов: серая – для повседневного ношения, и светло-серая – для отправления в последнюю прогулку до погоста.
Выход, как всегда, нашел гениальный Рабинович. Свою команду он одел в светло-серые наряды, а форму жомовских футболистов велел извалять в саже. Крестьяне тут же прогнулись, и вскоре у бишопской команды были костюмы вполне приличного грязного цвета. После чего первые получили прозвище «Покойники Бишопса», а вторым досталось не менее звучное название – «Свиньи Стафорда»!
Прямо перед матчем, когда футболисты уже выстроились на поле, а улюлюкающие зрители расположились плотным кольцом вокруг него, Жомов и Рабинович бросили жребий, кому эту игру судить. Сеня знает, как бросать монетки. Поэтому на поле вышел он. Впрочем, не без жомовских наставлений.
– Короче, братан! Если судья будет подсуживать своим, то я найду способ снять его с матча, – ухмыльнулся Жомов, подбрасывая в руке увесистый булыжник. – Как смерчем с поля сдует…
Рабиновичу аргумент показался довольно веским, и он счел за благо поспешно ретироваться. Прихватив по дороге пастуший рожок, который было решено использовать вместо судейского свистка, Сеня побежал к центру поля, чтобы дать сигнал к началу матча. Жомов же вооружился единственными в двух деревнях песочными часами для контроля за протяженностью матча.
Сразу после истошного вопля, исторгнутого рожком, поруганным сарацинскими неумелыми губами, футболисты в серой форме бросились вперед. Их центрфорвард запулил соломенный мяч к воротам противника и помчался его догонять с дикими криками «банзай», «всех убью – один останусь» и «пепси – бери от жизни все»!
Его команда устремилась следом, потрясая поднятыми вверх кулаками. А поскольку таких игроков, как нападающий Стафорда, принято называть «форвард таранного типа», то остальным футболистам в серой форме после него нечего было делать, кроме как покрикивать на игроков Жомова, впавших от такого напора в кому.
Нападающий стафордцев беспрепятственно добрался до мяча через всю защиту бишопцев. Перейдя с выкрикивания лозунгов на рык, он умудрился пробить и даже попасть в ворота, но сам не успел затормозить и врезался лбом в штангу. Причем именно в ту, за которой спрятался от него вратарь.
Счет был открыт, и бишопские фанаты заметно приуныли. Впрочем, один приятный момент они в этой ситуации все же нашли. А именно то, что центрфорварда «свиней» унесли после этой атаки с поля. Поскольку сам он идти больше не мог, а просто сидел на газоне и глупо улыбался.
Ответная атака «покойников» захлебнулась в самом начале. Едва бишопские нападающие начали с центра поля, как на игрока с мячом навалилась лавина «свиней». Перепуганные таким натиском, футболисты Бишопа потеряли мяч, и под рев своих болельщиков футболисты в серой форме понеслись в новую атаку.
– Да подкатись ты под него, пенек! – не выдержав, заорал Жомов ближайшему к игроку с мячом защитнику «покойников».
Тот понял приказ буквально и кубарем покатился под ноги нападающего. Прием получился великолепным, поскольку повалил с ног всю команду «свиней», бежавшую за нападающим плотным клином. Впрочем, не только ее. В общую кучу малу повалились и «покойники», тщетно пытавшиеся вернуться в защиту. Вскоре на правом фланге поля образовалась мешанина из тел, а мячик спокойно остался лежать почти в центре.
Как ни удивительно, но Жомову повезло с вратарем. Парень увидел бесхозный мяч и помчался к нему под громкие крики своих земляков. Вратарь так сильно пнул по мячу, что из него вывалилась почти вся солома, дезориентировав тем самым голкипера соперников. Тот, бедолага, бросился ловить каждую соломинку в отдельности, а разодранная кожаная сфера тем временем спокойно парашютиком опустилась в его ворота. Счет сравнялся.
Больше футбола как такового не было. У всех игроков в одночасье вдруг обнаружилось косоглазие. И вместо того, чтобы бить по мячу, каждый норовил пнуть ближайшие к этому спортивному снаряду ноги. Рабинович замучился гудеть в рожок и решил на все плюнуть.
– Все! Матч закончен! – рявкнул он. – Победитель не выявлен, поэтому сегодня бухаете все вместе. А завтра проведете повторный матч, который и определит владельца луга на этот сезон. А сейчас мы у вас кое-что заберем и отправимся по своим делам…
– Сеня, давай еще поприкалываемся над их игрой, – попросил Жомов. – Я такой чумы уже давно не видел…
– Нет, Иван! Давай лучше вернемся, – настоял на своем Рабинович, плюнув на не решенное в свою пользу пари. – Я, конечно, не особый поклонник футбола, но еще пять минут такого издевательства над этим благородным спортом попросту не выдержу.
Благодарные за новое развлечение под названием «футбол», жители обеих деревень насовали «сарацинам» все, что они попросили, и еще в два раза больше. Объединенными силами крестьяне двух ранее враждующих лагерей проводили благородных сэров до околицы и дружно скандировали им «счастливого пути», изредка перебивавшееся – «скатертью дорога», пока Рабинович с Жомовым не скрылись из виду. Впрочем, Сеня с Иваном слышали крики почти до самого леса – вотчины Корявня.
– Ну, Сеня, колись! Че мы так ломанулись из этих деревень? – полюбопытствовал Жомов, едва они подошли к лесу и крики крестьян, предвкушавших грандиозную пьянку, больше не мешали говорить. – Какая муха тебя укусила?
– Да, блин, мне этот гребаный эльф покоя не дает, – пробормотал Рабинович и дернул замешкавшегося Мурзика за поводок. – Ты помнишь, Ваня, что после его появления всегда какая-нибудь гадость случается?
Жомов утвердительно кивнул головой и потрогал пистолет в заплечной кобуре. Так, на всякий случай…
– Вот я и боюсь, как бы в лагере не случилось чего плохого, – закончил свои объяснения Сеня и снова дернул пса, пытавшегося свернуть куда-то в сторону, за поводок: – Мурзик, рядом, я сказал! Куда тебя все время тянет? Волчиху, что ли, учуял?
Мурзик, естественно, ничего не сказал. То есть сказать-то он попытался, но вот понять его никто не удосужился. Погруженные в свои мысли, Жомов с Рабиновичем продолжали идти вдоль леса по наезженной дороге, выискивая глазами приметную тропиночку, по которой вышли от пещеры к деревням.
Торный путь оборвался совершенно неожиданно. Едва вся троица успела завернуть за очередной поворот, как уперлась в густые заросли можжевельника. Некоторое время Жомов с Рабиновичем оторопело смотрели на кусты, потом друг на друга и лишь после своеобразной игры в гляделки одновременно произнесли:
– И че это за херня?
– Наверное, заболтались и тропинку пропустили, – ответил на оба вопроса одновременно Рабинович. – Пошли назад, путешественник хренов!
– На себя посмотри, – фыркнул Иван, но от предложения изменить маршрут не отказался.
На обратном пути оба друга старательно вглядывались в стену густого леса, пытаясь отыскать между стволов хоть какой-нибудь проход. Однако их усилия были тщетны. Хотя менты и отказывались в это верить до тех пор, пока слева от них, в долине реки, вновь не показались две деревни, ставшие родоначальницами
