пещеры на свет божий и замотал головами в разные стороны, стараясь отыскать взглядом Рабиновича.
– Сеня, там ваша птичка на гнезде орет так, словно ей хвост дверью прищемили! – завопил Горыныч, едва одна из голов сфокусировала на Рабиновиче зрение. – Идите ее успокойте. А то я в таких условиях работать отказываюсь!
Оставив Грифлета в покое, Сеня устремился в пещеру. Секунду помедлив, остальные бросились за ним. И Горынычу пришлось проявить чудеса изворотливости, чтобы не оказаться затоптанным тяжелыми ментовскими башмаками.
Самец кукушки, лишенный подвижности и молчавший до сих пор, действительно верещал на всю пещеру. Дико вращая своими круглыми глазками, он мотал из стороны в сторону незакрепленной на корзине головой и издавал звуки, по сравнению с которыми даже вопль пьяной мартышки выглядел трелью соловья.
Около кукушки уже стояли Ровена, Аллан и Каута. Все трое только беспомощно смотрели на узника, не зная, что делать. Сеня еще вчера приказал никому кукушку не трогать, что бы ни случилось. И вот теперь ни один из троих присутствующих нарушить этот запрет не решался.
– Орет-то как! – восхитился Попов, останавливаясь перед импровизированным гнездом. – Словно мой новый китайский будильник заливается.
Птица на мгновение замолчала и перевела взгляд совершенно одуревших глаз на Андрюшу. Затем самец кукушки прокашлялся, словно талантливый лектор университета, и завопил снова, явно прибавив децибелов. Рабинович поморщился и подозрительно посмотрел на Горыныча.
– И че он так верещит? – В Сенином голосе послышалась угроза.
– Может быть, в туалет хочет? – предположил Жомов. – Или, наоборот, уже сходил и теперь бумажку требует.
– Нет, Ваня, тут что-то серьезнее, – не согласился с другом Рабинович. Сеня снова перевел взгляд на Горыныча. – Поджарил его? А, зверь полоумный?
– Сам ты такой, – обиделся монстр. – Не жарил я ничего. Как ты и просил, даже не дышал в его сторону!
– А-а, ладно! – отмахнулся от Горыныча Сеня. – Давайте, мужики, развяжем да посмотрим. Че стоять гадать, словно девицы под Рождество.
В спешном порядке с корзины сдернули покрывало, и вопрос о причине кукушкиного крика решился сам собой. Едва заглянув в гнездо с подогревом, Рабинович присвистнул – прямо под птицей копошились несколько птенцов. Причем один из них усердно пытался клюнуть высидевшего их самца за неприкрытые части тела.
Теперь бешенство в глазах кукушки было вполне объяснимо. Еще вчера вольная птица и представить не могла, что окажется в такой переделке. Сначала ее поймали. Затем без зазрения совести засадили в гнездо, которого самец, соответственно своему образу жизни, старался всячески избегать. А теперь придумали ему и еще одно издевательство: напихали каких-то мерзких шевелящихся комочков под его нежное пузо!
Самец кукушки яйца, похоже, никогда не высиживал. С птенцами тоже дела не имел. И вообще, старался держаться от них подальше. Поэтому никак не мог понять, что это за гадость вертится у него под ногами, пищит и просит есть. Понятно, что от такого любой может прийти в ужас и потребовать немедленного избавления от навязчивых существ. Что, собственно говоря, самец кукушки и делал. В меру своих возможностей, конечно.
Его муки неискушенный в таких делах Сеня понял по-своему. Думая, что самец кукушки, высидев птенцов, просто просил людей обратить на сей радостный факт внимание, Рабинович похвалил его, назвав «умной птицей», и потребовал немедленного освобождения кукушки из-под стражи. Что тот же час было с радостью исполнено уставшими от криков птицы Алланом и Каутой. Самец кукушки смылся в лес, даже не поблагодарив Рабиновича за такую любезность!
Заботы о прокормлении птенцов легли, естественно, на плечи Аллана, ранее мучившего непривычной пищей их наседку. Цыплята оказались менее привередливы, чем их приемный родитель и ели все, что им давали. Начиная от хлебных крошек, кончая земляными червями. Причем последних поглощали с особым удовольствием.
Последний обед перед отправлением троих друзей и их верного пса в собственное время был обставлен особо шикарно. Мало того, что Ровена обчистила почти все запасы Мерлина, приготовив столько различных блюд, что этот рацион сделал бы честь двору любого короля, так принцесса еще и умудрилась украсить стол различным хламом в виде свежих цветов, подержанных драгоценностей и вонючих свечей. В общем, ресторан «У Мерлина» в этот вечер выглядел особо торжественно.
Обед прошел почти в полном молчании. Каждый из присутствующих был погружен в свои собственные мысли о скором расставании и не желал делиться ими с остальными. Лишь Ровена пыталась беззаботно щебетать, но ее потуги развеять мрачную обстановку за столом так и не увенчались успехом.
– Ну, че? Давайте собираться домой? – предложил Попов, как только до отвала набил свое объемное брюхо.
– А ты уверен, что там наш дом? – неожиданно для всех спросил Андрюшу Рабинович. – Ты уверен, что у нас вообще есть где-то дом?
– У мужика крыша съехала, – констатировал Попов, удивленно посмотрев на Сеню. – Будешь резину тянуть, точно без дома останемся. Приедем назад, а там окажется, что Вторую мировую фашисты выиграли…
– А кто такие фашисты? – наивно поинтересовалась Ровена. – Сказочные чудовища?
– Сейчас да, – горько ухмыльнулся Рабинович. – А раньше очень даже осязаемыми были.
– Не трожьте Сенину больную тему, – замахал руками Попов. – Лучше делом займитесь. Пока тут все с катушек не съехали.
Андрюша первым выбрался из-за стола и пошел проверять горшок с замоченным философским камнем. Следом за ним поднялся Рабинович и достал с полки книгу мерлиновских рецептов. Открыв ее на заложенной странице, Сеня несколько раз перечитал текст, а затем растерянно поднял глаза к потолку.
– Мужики, похоже, мы приехали, – пробормотал он. – Цитирую: «Прежде чем начать ритуал… та-да-да- да-да… и громко произнести слова заклинания». Так вот, тут ни описания ритуала, ни слов заклинания нет!
– Сенечка, – повернулся к Рабиновичу Попов. Причем выглядел эксперт довольно угрожающе. – Я тоже процитирую одного присутствующего здесь классика: «Если какая-нибудь тварь скажет мне, что у нее чего- то не хватает, то лишится некоторых частей тела!» Так что у тебя изъять? А, урод, твою мать?..
– Цыц, петухи! – прикрикнул на обоих Жомов. – Тут девушка, а вы лаетесь, как кривые сапожники.
– Сэр Робин, если мне будет позволительно заметить, – встрял в разговор Грифлет, – то я хочу порекомендовать вам посмотреть книгу Мерлина под названием «Ритуалы и обряды». Я ее случайно видел на полке перед отъездом. Может быть, описания процессов именно в ней и находятся?
Рабинович метнулся к книжной полке и начал рыться в ней, словно бомж в мусорной куче, отыскивая пивные бутылки. К нему на помощь устремились все, кто умел хоть с третьей попытки складывать буквы. Рылись долго и тщательно, выпотрошив шкаф до самого дна, однако искомого манускрипта отыскать не удалось.
– Странно, – удивился рыцарь. – Я своими глазами видел ее здесь.
– Угу, видел, – согласился с ним Рабинович. – Однако после твоего отъезда здесь была пара погромов. Куда книгу дели, сволочи?!
Некоторое время каждый из присутствующих рассматривал носки обуви своего соседа. А затем все до одного, словно спринтеры по сигналу стартового пистолета, бросились на поиски. Искали везде! Заглядывали даже в Мерлинов очаг и в жомовскую питейную емкость (Святой Грааль то есть!), однако найти книгу ритуалов никак не удавалось.
Попов пришел в отчаяние. То есть шел-то он к очередной куче мусора, вытащенного из шкафов и сброшенного с полок, но не дошел. Сел на пятую точку посреди пещеры и завыл, как старуха на похоронах. Таких слов, как «зачем ты нас покинула», «не увидеть нам твои голубые глазки» и «встань, посмотри, как нам без тебя плохо», там, конечно, не было, но в целом завывания получились очень похожими.
Мурзик, видимо, почувствовав, что в ближайшие пару секунд децибелы Попова будут идти вверх по нарастающей, бросился из пещеры прочь. Жомов остановился рядом с Андрюшей, раздумывая, как
