– Чист. Следующий, – скомандовал Попов.
Дальше один за другим пошли Сарасвати, Шива, Вишну, Индра и Кали. Менты внимательно следили за приближением каждого бога, готовясь мгновенно начать действовать, но жидкость во флаконе так и осталась бесцветной, не выказав даже малейшего намека на какое-нибудь сияние.
Российские милиционеры, а вместе с ними Лориэль и Горыныч были разочарованы. Они все ожидали, что туманным богом окажется кто-то из высших руководителей пантеона, и готовились решить все проблемы быстро и решительно, но вышло не так. Теперь проверка затягивалась, но зато путешественники получили на свою сторону самых сильных из богов, которые просто лопались от желания расправиться с тем, кто вынудил их пройти эту не очень приятную и почетную процедуру. По крайней мере, теперь ментам беспокоиться о союзниках не приходилось. И росло их количество с каждой минутой.
Следом за главными богами пошли члены клана Чатурмахараджи.
У Рабиновича еще теплилась надежда, что все именно сейчас и закончится, но вся четверка, включая и Вирупакшу, тоже легко прошла проверку. После них к тумбочке пошли все менее значительные боги, и с каждой минутой надежда на розыск скрывающегося преступника все таяла. Или возрастала, кому как нравится! Все-таки чем меньше подозреваемых, тем больше шанс найти преступника. Уж эту истину российские милиционеры знали куда лучше других.
Все так безрезультатно и продолжалось довольно долго, пока не случился небольшой казус. Менты велели собрать всех богов, и исполнительный Брахма приказал привести именно всех. В том числе и Рудру. Оное существо хоть и считалось демоном, но так же выполняло и какие-то божественные функции. Или, может быть, просто попало сюда как воплощение божественного гнева Брахмы и, следовательно, лицо, приближенное к богу. Так это было или иначе, выяснять никто не стал. Тем более что ментам было не до этого. Приблизившись к флакону, Рудра грохнулась на колени и заголосила:
– Кровиночка моя! Слезиночка моя! Кровь от крови моей, частичка плоти моей, горе мое ненаглядное! Что с тобой эти поганые менты сделали? Да зачем они тебя, такую капельку, в неволю забрали и в одиночную камеру упрятали? Как же ты теперь жить-то будешь? Да кто тебя в ладошках согреет?
Менты оторопели.
– Что вы с ним сделали? – грозно посмотрел на Рабиновича Брахма. – И это, хотите сказать, и есть воплощение моего гнева? Да надо мной теперь каждая корова смеяться станет!..
– Лориэль, ты же сказал, что это чучело только до двенадцати ночи реветь будет? – повернулся к эльфу кинолог. – Или ты просто забыл уточнить, какого именно дня?
– Ты на меня бочку не кати, дятел! – обиделся Лориэль. – Как говорил, так все и было. И гномом буду, если понимаю, почему это безликое чудище сейчас ревет.
– А мне просто понравилось плакать, – неожиданно ровным голосом проговорил демон. – Хотел бы я на вас посмотреть, если бы вы никогда в жизни не плакали, а затем бы вдруг поняли, что это такое! – И Рудра снова зашлась слезами. – Ой, да сколько же несправедливости в этом мире! Всякие чубайсы на свободе ходят, а мою крохотулечку безвинную в пузырек герметичный упрятали!..
– Уберите это чудовище отсюда! – рявкнул Брахма, и парочка локапал рванулась к демону.
Схватив Рудру под руки, они потащили меняющего облик монстра куда-то в сторону. На несколько секунд проверка прервалась. Процессия остановилась, и все присутствующие на собрании боги начали между собой перешептываться, бросая разные по степени ироничности взгляды в сторону Брахмы. Тот нахмурился.
– Чего встали? Процесс задерживаете, – рыкнул он, и все утихло.
После Рудры богов для проверки осталось около тридцати штук. Глядя на эту тающую процессию, Жомов хмурился все больше – а чему радоваться, если кандидатов во враги все меньше и меньше остается, – Попов облегченно вздыхал, рассчитывая успеть на ужин, и лишь один Рабинович радостно улыбался. Лориэль удивленно покосился на него, порхая в воздухе между кинологом и Брахмой.
– Сеня, ты чему радуешься? – поинтересовался он. – Теория-то твоя по швам трещит. Никто из оставшегося сброда даже глиняный кувшин без помощи слуг не разрушит. Они и богами-то считаются только для массовки.
– Ты забыл один факт, – усмехнулся Рабинович.
– Какой же? Тебя что, при рождении клещами за голову тянули и нечаянно отщипнули большую часть мозга? – язвительно поинтересовался эльф. Сеня не ударил в грязь лицом.
– Нет, Лориэлюшка! Это я помню. А вот ты забыл, что тебя при родах пытались обратно запихать и весь мозг в задницу загнали, – огрызнулся он. – Вспомни, мотылек пустоголовый, кого здесь не хватает?!
– Уж не хочешь ли ты сказать, что… – начал было говорить эльф, но Брахма его перебил.
– Не-ет! Только не Ганеша, – расхохотался он. – Если этот гермафродит и может что-нибудь порушить, так только честь девичью… Или мальчишечью, смотря какой у него половой день выдастся. Он в жизни ни о чем кроме секса не думал.
– Ну, значит, Ганеша себе новое развлечение нашел, – хмыкнул кинолог, видя, что и при приближении последнего из богов слеза Рудры не засветилась. – Иначе как ты объяснишь, что, когда на нас напал туманный бог, флакон пылал, как галогенка, а сейчас не блеснул даже?
– А Галогенка, оно такое же, как Ганеша? – заинтересованно встрял в разговор престарелый Индра.
– Чего? – оторопел Сеня.
– Ну, я так понимаю, этот тип то Гала, то Генка, – пояснил дедок и тут же схлопотал подзатыльник от Жомова.
– Иди-ка, старик, телевизор смотри, а в умные разговоры не суйся, – посоветовал Индре омоновец, и дедок быстренько смылся с глаз.
– Сеня, а может быть, Лориэль прав? – вновь завел старую песню Попов. – Может быть, это карма?..
– Точно, карма. Кроме нее некому, – оживился Брахма. – Карме подчиняется все, и если она решила, что вам террориста не найти, можно и не сопротивляться. Это что же, мне придется заново рождаться? И опять все по-новому строить?
– Можешь хоть сейчас начинать, – посоветовал творцу Жомов. – А мы пока эту карму найдем и морду ей начистим.
– Ваня, карма – это просто судьба, – попробовал объяснить омоновцу Попов.
– Нет такой судьбы, чтобы меня из милиции уволила, – отрезал Ваня. – А на эту индейскую карму мне и вовсе начхать!
– Не индейскую, а индийскую, – вновь влез с поправками эксперт.
– Да хоть чучмекскую! – отрезал Ваня. – А если будешь придираться, я сейчас кому-нибудь морду набью. Вот хоть Брахме. Любую из четырех по выбору или все вместе!
– Спасибо, не надо! – так замахал всеми руками Брахма, что вполне мог бы заменить офисный вентилятор. – Уважаемый Андрей, может быть, вы его злить перестанете? А то мне потом стыдно будет на людях в синяках показываться. Кто же избитого бога уважать станет?
– Тот, кого посильнее били, – пояснил омоновец и уже собрался выполнить свое намерение, да Рабинович его кое-как успокоил.
Боги, прошедшие проверку, тем временем принялись роптать, требуя, чтобы их, чистых и непорочных, отпустили по домам. Сеня недовольно покосился на них, а затем махнул рукой. Дескать, проваливайте! И тут же на поляне заискрились небольшие радуги, раздалось переливчатое «ДЗИ-ИНЬ!!!», а затем боги начали исчезать. По одному и целыми охапками. Вскоре около развалин храма Кали остались только сама четырехрукая богиня, Брахма, Сарасвати, Вирупакша да путешественники.
– Милочка, а ты правда собиралась «Камасутру» тут рекламировать? – невинно спросила у Кали Сарасвати. – Я и не представляла, что ты можешь оказаться в какой-нибудь позиции, кроме «миссионерской». Такое драгоценное тело нельзя сильно гнуть. Сломается!
– Ой, и не говори! Так тяжело поддерживать себя в форме, – вздохнула Кали. – А вот ты мне скажи, после того как тебя Брахма всеми руками обнимет, кто тебе конечности из узлов распутывает? Он сам, или ты слуг зовешь?
– Девочки, опять вы начинаете?! – взмолился бог-творец.
– Вирупакша, – покосившись на них, позвал «цементовозку» Сеня. – Валим отсюда, и пусть они в
