Собиратель чемоданов

В зале поднялся страшный шум. «Это как понимать? Выходит, наши чемоданы хуже? Мы-то таскаем!» — кричали одни. — «Выходит! — ехидничали другие. — Видите, он их даже в такой день с собой не взял, решил поберечь». — «И что ж там у него за коллекция, а? Не иначе как золотая! Хоть бы одним глазком поглядеть!» — иронизировали третьи. — «Вот еще, глядеть! Раз мы ему посторонние, так и пускай сидит на своих чемоданах! Нечего ему тут». — «А кто его пригласил-то? Чья была инициатива?» — «Инициатива была Федора Евстафьича. Его сегодня нет». — «То-то, на него похоже. Нам свинью подложил, а сам и не явился». — «Ну зачем уж так! Мало ли, какие причины…»

Председатель поднял руку, и все замолчали.

— Я полагаю, — сказал Председатель, — что каждому коллекционеру приятно, когда его коллекцией восхищаются, разве не так?

— Так! Так! — подтвердили из зала.

— А Ваше собрание, — при слове «ваше» он сделал легкий кивок в сторону Коллекционера, — насколько мне известно, одно из лучших не только в нашем городе, но вполне возможно, что и во всем мире.

— Я знаю, что моя коллекция — лучшая в мире, — сказал Коллекционер.

Собиратели опять зашумели.

— Во-вторых… — Председатель возвысил голос, и шум быстро стих. — Во-вторых, — повторил он уже потише, — мы издаем очень интересный журнал с цветными иллюстрациями. Если вы вступите в наше Общество, то сможете получать его бесплатно.

— О чем же вы пишете в своем журнале? — спросил Коллекционер с улыбкой.

— В журнале мы пишем о том, что полезно знать всякому, кто занимается коллекционированием чемоданов. Ведь ни для кого не секрет, что чемоданы по своей природе очень нежны и не выносят грубого и небрежного обращения. Всем известно, сколько великолепных образцов загубили неопытные коллекционеры.

Зал притих. Все слушали с серьезными лицами, и только Коллекционер продолжал улыбаться.

— Если воздух в помещении чересчур сухой, чемоданы могут пересохнуть и расклеиться, — продолжал Председатель, — а если черезчур влажный — отсыреть и заплесневеть. От неправильного хранения ржавеют замки, лопаются ремни, воздух в чемодане портится, подкладка ветшает, сам чемодан теряет вид и форму, его кожа тускнеет, на ней образуются складки и трещины, отваливаются и теряются украшения, ломаются секретные устройства…

Коллекционер зевнул.

— Все это ужасно, но еще поправимо, — словно не замечая этого, говорил Председатель. — Как известно, чемоданы легко поддаются ремонту и быстро восстанавливаются. Между тем существует еще одна, грозная опасность, о которой мы не должны забывать ни ни минуту. Все сидящие в этом зале наверняка уже поняли, что я имею в виду.

Собирателей охватил трепет. Многие подняли с пола свои чемоданы и поставили их к себе на колени. Коллекционер пожал плечами.

— Я имею в виду всем нам известный список безвозвратно утраченных коллекций, который продолжает пополняться вопреки всем нашим предостережениям. По трагической иронии судьбы, в этот список попадают лучшие собрания самых талантливых коллекционеров. Точнее сказать, бывших коллекционеров, ибо вправе ли называться колекционером тот, кто, сумел собрать блестящую коллекцию, но не смог ее сохранить, виной ли тому его собственная самонадеянность или даже, как пытаются утверждать отдельные из них, чей-то злой умысел? — при этих словах Председатель еле заметно улыбнулся, но тут же посерьезнел и продолжал уже сурово, — И не преступник ли он по отношению к своим же чемоданам? Ведь, попади они в другие, более заботливые, хотя, возможно, и более скромные руки, их, быть может, ожидала бы иная, более благополучная, судьба?

В скорбном безмолвии слушали члены Общества Собирателей Чемоданов своего Председателя.

— Да, я имею в виду те печально знаменитые коллекции, которые можно сколько угодно трогать и гладить снаружи, но которых, увы, уже нельзя коснуться изнутри; те коллекции, которые можно видеть, но нельзя осматривать, о которых мы говорим так, как будто бы они все еще существуют, в то же время с трагической ясностью осознавая, что в сущности их больше нет. Словом, я имею в виду те коллекции, в которых завелись чемоданные жители…

В глубине зала раздался звук, похожий на сдавленное рыдание. Председатель сделал паузу, достал красивый носовой платок в крупную клетку и высморкался, после чего будничным тоном продолжил:

— Итак, в нашем журнале мы публикуем ценные советы и предостережения коллекционерам на все случаи жизни. А кроме того, в каждом номере помещаются красочные изображения наиболее ценных образцов…

— Довольно, — сказал Коллекционр, вставая. — Я пока не нуждаюсь в советах, а все самые ценные образцы находятся сейчас у меня дома.

Ему вдруг ужасно захотелось домой, к чемоданам. Но Председатель остановил его жестом и, не обращая внимания на вопли возмущеных собирателей, без тени обиды сказал:

— Очень жаль, что уважаемый коллекционер не пожелал вступить в наше сообщество. Но ничего. Мы на вас не обижаемся. А чтобы и вы на нас не обижались, мы дарим вам на прощанье вот этот чемоданчик с двойным дном. Самое удивительное в этом чемоданчике — это то, что размеры его скрытого отделения намного превышают его собственные размеры, в чем вы сможете убедиться сами.

С этими словами он вышел из-за стола с красной скатертью, быстро приблизился к Коллекционеру и вручил ему чемоданчик — не больше коробки из-под рафинада, хорошенький, как игрушка, жемчужно- серого цвета, с двумя мельхиоровыми замочками.

— Спасибо! — сказал Коллекционер. Он не ожидал ничего подобного, потому и не сообразил, что бы еще сказать. Взяв чемоданчик из рук Председателя, он еще раз, от всего, сказал «Спасибо!», потом прибавил: «Ну, я тогда пойду», — и быстро удалился.

10. Теперь он думал только об одном: скорее бы прийти домой и присоединить новый чемоданчик к своей коллекции. «Надо же, такой крошечный, а с секретом! — умилялся он. — И тяжеленький! Определенно, он меньше всех чемоданов. Это замечательно! Он будет лежать в самом сердце коллекции, как жемчужина в сердце раковины».

Начал накрапывать дождь. Коллекционер снял с себя плащ и завернул в него чемоданчик. Он держал его обеими руками, крепко прижав к груди. «Здравствуй, мой новый любимчик! — шептал он чемоданчику. — Моя жемчужинка, моя самая маленькая матрешечка! Ничего, потерпи, сейчас придем домой, я открою Крокодила, открою все-все чемоданы и спрячу тебя в самой глубине. Ты будешь лежать у меня в алом бархате, тебе будет тепло и уютно. А я весь день буду думать только о тебе и ждать встречи с тобой». Он уже предвкушал ту блаженную минуту, когда вечером, вернувшись с работы, заперев дверь, вымыв руки и занавесив окно, начнет не спеша, один за другим расстегивать свои чемоданы.

11. Дома он не раздеваясь прошел в комнату, снял с гвоздя ключи и в считанные секунды, не тратя времени на разговоры, открыл все чемоданы, от Крокодила до малыша с бархатной подкладкой, после чего опять засюсюкал с новым чемоданчиком:

— А теперь иди сюда, мой маленький! Взгляни-ка. Нравится тебе твое местечко?

Однако чемоданчик оказался не таким уж маленьким. Коллекционер поворачивал его и так и этак, но он никак не укладывался в отведенном для него бархатном ложе.

Коллекционер присвистнул от удивления.

— Вот так подарок! Что же мне с тобой делать?

Глядя на чемоданчик, трудно было поверить в происходящее, так мал он был с виду.

— Это какой-то обман зрения! — пробормотал Коллекционер. — Постойте-ка, братцы. Дайте-ка, я вас измерю.

Он взял сантиметр и тщательно обмерил оба чемоданчика, один изнутри, другой снаружи.

— Ничего не понимаю!

Наружные размеры новичка были намного меньше внутренних габаритов коллекционного