её адептов и никогда не сожалел об этом. И он, конечно, хорошо знал, что рано или поздно заплатит за это своей жизнью. На протяжении трети века никому из врагов ассасинов не удалось ускользнуть от них.
Эта секта была основана в 1090 году высокообразованным человеком, не чуждым поэзии и питавшим большой интерес к последним достижениям науки. Гассан ас-Саббах родился в 1048 году в городе Райи, совсем близко от места, где через несколько десятков лет был заложен замок Тегеран. В самом ли деле был он, как гласит легенда, неразлучным другом молодости поэта Омара аль-Хайяма и также, как тот, увлекался математикой и астрономией? Это доподлинно неизвестно. Зато мы точно знаем обстоятельства, побудившие этого талантливого человека посвятить свою жизнь созданию его секты.
В то время, когда Гассан родился, учение шиитов, сторонником которого он стал, было господствующим в мусульманской Азии. Сирия принадлежала Фатимидам Египта, а другая шиитская династия правила в Персии и диктовала свои законы аббасидскому калифу в Багдаде. Но в молодые годы Гассана ситуация полностью изменилась. Весь регион захватили сельджуки, защитники ортодоксии суннитов. Ещё недавно превалировавший шиизм теперь оказался доктриной, которую едва терпели, а нередко и преследовали.
Гассан, воспитанный религиозными персами, восстал против унижения. В 1071 году он решил поселиться в Египте, последнем бастионе шиитов. Но то, что открылось ему на берегах Нила, не очень то его обрадовало. Старый фатимидский калиф аль-Мустансир оказался ещё большей марионеткой, чем его аббасидский соперник. Он даже не осмеливался выходить из своего дворца без разрешения армянского визиря Бадра аль-Джамали, отца и предшественника аль-Афдала. Гассан нашёл в Каире немало фундаменталистов, разделявших его опасения и желавших, как и он, реформировать шиитский калифат и отомстить сельджукам.
Вскоре оформилось и соответствующее движение, возглавляемое Низаром, старшим сыном калифа. Смелый и благочестивый, наследник Фатимидов не имел никакого желания предаваться дворцовым усладам и оставаться куклой в руках визиря. После смерти своего престарелого отца — а этого оставалось ждать недолго — он должен был вступить в права наследования и с помощью Гассана и его друзей обеспечить новый золотой век шиитов. Был разработан тщательный план, главным творцом которого являлся Гассан. Этот воинствующий перс должен был внедриться в самое сердце сельджукской империи и подготовить почву для завоеваний Низара, которые тот должен был начать сразу после прихода к власти.
Успехи Гассана превзошли все ожидания, но достигнуты они были средствами весьма далёкими от представлений добродетельного Низара. В 1090 году Гассан, в результате неожиданного нападения, овладел крепостью Аламут, «Орлиное гнездо», находившейся на склоне горного хребта, включающего Эльбрус, в практически недосягаемом районе около Каспийского моря. Располагая столь несокрушимым оплотом, Гассан стал создавать религиозно-политическую организацию, эффективность и дисциплина которой остаются непревзойдёнными в мировой истории.
Адепты делились по степени обученности, надёжности и смелости, но все они были послушниками великого мастера. Они проходили интенсивные курсы идеологической обработки и физической тренировки. Излюбленным средством устрашения врага для Гассана было убийство. Членов секты посылали в одиночку или реже небольшими группами, вдвоём или втроём, с задачей убить указанное лицо. Они, как правило, прикидывались торговцами или монахами-аскетами, приходили в город, где должно было совершиться преступление, знакомились с обстановкой, с привычками жертвы и потом, подготовив план, наносили удар. Но, если приготовления происходили в большом секрете, то осуществление убийства должно было непременно происходить публично, при как можно большем скоплении людей. Вот почему местом убийства обычно становилась мечеть, а предпочтительным временем — полдень в пятницу. Убийство не было для Гассана лишь средством избавиться от противника; прежде всего это был двойной урок: с одной стороны — кара, постигшая убитого, а с другой стороны — героический подвиг исполнителя, члена секты. Это деяние называлось «fedai», «самоубийство по приказу», ибо таких исполнителей почти всегда убивали на месте.
Полное безразличие, с которым члены секты позволяли себя убивать, внушало современникам мысль, что убийц предварительно опьянили гашишем. Их стали поэтому называть «гашишьюн» или «гашишин», это слово потом превратилось в «ассасин» и скоро стало привычным во многих языках. Хотя эта гипотеза правдоподобна, во всём, что касается секты ассасинов, трудно отличить легенду от реальности. В самом ли деле Гассан потчевал своих послушников наркотиками, чтобы создать у них временное ощущение нахождения в раю и таким образом вдохновить их на мученичество? Или он просто приучал их к определённым наркотиками, чтобы постоянно держать их в своей власти? Или давал им какой-то напиток, вызывающий эйфорию, чтобы они не пали духом в момент совершения убийства? Или он скорее полагался на их слепую веру? Каков бы ни был ответ, любая их этих гипотез отдаёт должное исключительному организационному таланту Гассана.
Его успехи были, между тем, ошеломляющими. Первое убийство, осуществлённое в 1092 году, через два года после основания секты, само по себе является эпопеей. Сельджуки были тогда в апогее своего могущества. А ведь основателем их империи, человеком, превратившим за тридцать лет в настоящее государство завоёванную турками область, вдохновителем возрождения власти суннитов и борьбы против шиитов, был старый визирь, само имя которого напоминало о его творении, Низам аль-Мульк, «Порядок царства». 14 октября 1092 года один из послушников Гассана пронзил его грудь кинжалом.
Гассан отправил в Сирию персидского предсказателя, загадочного «врача-астролога», который обосновался в Алеппо и сумел войти в доверие к Рыдвану. Члены секты стали стекаться в город, проповедовать своё учение и создавать ячейки. А чтобы сохранить дружбу с сельджукским князем, они не брезговали оказанием ему мелких услуг, как то убийство некоторых его политических противников. После кончины в 1103 году «врача-астролога» секта незамедлительно делегировала к Рыдвану нового персидского советника, Абу-Тахера, золотых дел мастера. Очень скоро его влияние на князя стало ещё более значительным, чем у предшественника. Рыдван прислушивался ко всем его советам, и, по утверждению Камаледдина, ни один житель Алеппо не мог рассчитывать даже на небольшую благосклонность монарха или решение какой-либо административного вопроса без поддержки одного из многочисленных сектантов, находившихся в окружении князя.
Но ассасинов ненавидели уже из-за одного их могущества. Особенно Ибн аль-Кашаб всё время призывал положить конец их деятельности. Он ставил им в вину не только злоупотребление властью, но также, и прежде всего, ту симпатию, которую они проявляли в отношении к западным захватчикам. Как ни парадоксально, но это обвинение было обоснованным. К моменту появления франков ассасины, только ещё начинавшие укореняться в Сирии, получили прозвище «батини», что означает — «те, кто принадлежит не к той вере, какую они проповедуют публично». Это прозвище свидетельствовало, что члены секты были мусульманами только на словах. Шииты, к которым принадлежал и Ибн аль-Кашаб, не испытывали к ученикам Гассана никакой симпатии из-за их разрыва с фатимидским калифатом, который, несмотря на его ослабление, оставался постоянным защитником шиитов в арабском мире.
Презираемые и преследуемые всеми мусульманами, ассасины, как следствие, не были огорчены при виде христианской армии, наносившей поражение за поражением и сельджукам, и аль-Афдалу, убийце Низара. Нет никакого сомнения, что чрезмерно примирительное отношение Рыдвана к иноземцам было в
