поездили по округе, а потом остановились на 97-й улице.
Как и сказал Толстяк Тони, появился один из братьев, но с ним был еще один парень. Мы выскочили из машины. Он увидел нас и словно окаменел. Ну, Томми и Джонни Ди начали его обрабатывать, а я тем временем придерживал второго парня. Я ему говорю:
— Не лезь не в свое дело. Этот сукин сын стукнул одного парня по голове вчера вечером.
В таких случаях обычно обрабатывают ноги, но Томми и Джонни охаживали его по голове и по другим местам, пока я их не остановил. Если вам интересно, что в это время делали прохожие, то скажу: ничего. Они просто проходили мимо, как будто ничего особенного не происходило.
По-моему, он даже ни разу не вскрикнул. Просто пытался заслониться от ударов. Когда он свалился на асфальт, я оттащил от него ребят. Он свое получил. Ведь его надо было просто отделать, а не убить. Если бы он умер, то это было бы нечаянно: мы же не собирались его убивать. Я слышал, что после этого случая он полгода провалялся в больнице.
И вот теперь я попал в немилость к Томми Брауну, потому что братья Векки находились под его защитой, это я уже объяснял, а Тони Бендер ничего с ним не урегулировал. Вместо того, чтобы отправлять меня на разборку с одним из них, как это сделал Тони, надо было вызвать их на «суд»: это похоже на предварительное слушание дела в суде. Если что-то пойдет не так, как надо, Тони Бендер подстраховался: вся вина ляжет на меня. Я выяснил это, когда мне позвонил Бобби Дойл, и сказал, что мне придется ответить за это дело. «Почему это?» — спросил я, а Бобби говорит, что с этим делом Тони влип по самые уши. Я-то по этому случаю траур носить не буду, но и ничего хорошего из этого не получится.
Мне просто повезло, что Томми Браун был лучшим другом моего тестя, упокой, Господи, его душу. Ведь после того, что произошло, мне предстоял «суд». Было Рождество, и все это дело отложили до «после праздников». Обычно Томми приглашал нас с женой к себе на каждые рождественские праздники, и я просто изумился, когда Милдред сказала мне, что ей позвонила жена Томми, Китти, и пригласила нас в гости. Естественно, я доложил об этом Тони. Я и сейчас помню номер его телефона: Клифсайд, 6-7835 или 3570, что-то в этом роде. Тони сказал, что это хороший признак, и мне надо идти. Как будто я сам этого не знал.
Когда я приехал к Томми, мы немного выпили, а потом он пригласил меня наверх и спросил, кто дал команду на разборку. Тони Бендер был моим «лейтенантом», и если бы я его заложил, мне было бы только хуже. Может, началась бы новая война. Поэтому я сказал:
— Томми, все это я сам устроил. Если я скажу тебе что-то другое, что со мной будет?
— Слушай, — говорит он, — я могу убрать с дороги Тони Бендера.
— Томми, — отвечаю, — я тебе кое-что хочу сказать. Я понимаю, что ты имеешь в виду, но давай договоримся: я это сделал по собственной инициативе.
Потом он снова сделал жест рукой, что, де-мол, все в порядке. После праздников состоялся «суд». Это было в ресторане Чарли Джонса на 14-й улице. Там были Томми и Винс Рао. С нашей стороны были Тони Бендер и советник «семьи», Сандино. Последний, конечно, был большим засранцем, но голова у него варила неплохо. Когда назначался «суд», он всегда садился рядом с Тони, чтобы тот не сболтнул чего лишнего.
Пока они обсуждали это дело, я сидел в стороне. Мне составил компанию Бобби Дойл, он шепнул: «Ты только не волнуйся, если дела пойдут не так, как надо». Мне показалось, что он говорил это искренне, и я утешил себя, что мне удалось уладить свои отношения с Томми Брауном. Собственно, Томми не очень-то жаждал крови, но должен сказать, что после этого его ребята всегда относились ко мне прохладно. После «суда» все встали, попрощались, а Тони Бендер подошел ко мне и сказал: «Все в порядке», — имея в виду, что никаких выводов не последует.
Это был не последний случай, когда Тони меня подставил.
В течение некоторого времени после этого Валачи еще поддерживал какую-то видимость добрых отношений с Бобби Дойлом: их связывала совместная работа по организации игры в «полисы». Однако Джо начал заниматься и другими делами. Во-первых, он занялся ростовщичеством: стал давать деньги под проценты, причем большие проценты, тем, кто не мог или не хотел получить ссуду законным путем.
— Бобби мне уже изрядно надоел, но отказываться из-за него от «лотереи» я не собирался, — говорил Валачи. — Я решил, что надо немного подождать и осмотреться — насчет других дел. Вито больше нет, всем заправляет Тони; что же, я понял, что мне придется самому позаботиться о своем будущем. Я не говорю, что Вито — подарок, но соображал он все же неплохо. Одно я знал точно: от Тони Бендера надо было держаться подальше. Он в основном торчал у себя в Гринвич-виллидж, ну а я, естественно, в Гарлеме. И ездил к нему только тогда, когда меня вызывали.
Теперь у меня стали появляться кое-какие доходы от «лотереи», и часть денег я смог снова пускать в дело. Займы шли под 20 процентов, мы это называли «наваром». Например, вы даете взаймы 1000 долларов, клиент должен еженедельно возвращать 100 долларов, то есть ссуда погашается в течение двенадцати недель. Эти 200 долларов, что вы на этом заработали, и есть навар. Иначе говоря, за каждые 5 долларов, данные взаймы на одну неделю, вы получаете 6 долларов.
С чего я начинал? Ну, сначала вы даете одну или две ссуды — спрос на них всегда был. Боже мой, если давать деньги взаймы любому, кто попросит, то тогда вы должны, как минимум, стать владельцем Римского банка. А по округе тем временем идет слух. Меня знали в Бронксе — я там жил, знали в Гарлеме, потому что там вертелись мои игорные дела. Там я и начал работать. Деньги, конечно, надо давать только тем, в ком ты уверен.
Иногда я сам попадал впросак: не хватало наличных, и приходилось самому брать взаймы. Мне давали деньги под 10 процентов, а я давал ссуду под 20, но ведь мой кредитор знал, что мне можно доверять. Он был уверен, что я верну ему долг при любых обстоятельствах. То есть он ничем не рискует.
В газетах много писали всякой ерунды о подпольных ссудных кассах, я имею в виду, про крутые дела. Я могу говорить только о себе. Каждый делал свои дела по-своему. Я старался вести дело как бизнесмен. Я не хотел никого избивать, только хотел делать деньги. Главное, чтобы средства все время были в обороте. Что толку, если они будут лежать без движения? Если вы мне не верите, спросите у людей. Истинная правда: меня ни разу не замели за ростовщичество, а я занимался этим делом многие годы. Правда, не постоянно, но я жил с этого дела. Оно было небольшое. В конце концов вы убедитесь, что это был как бы побочный приработок. Другими словами, это не было моим главным бизнесом.
На этом деле я не потерял ни единого цента. И всегда получал обратно свои деньги. Дело в том, что я очень аккуратно выбирал клиентов. С бизнесменами, то есть с легально действующими деловыми людьми, я обычно не связывался. Через какое-то время такой человек начинает размышлять о размере процентов, которые он платит по ссуде. Получив одну ссуду, он потом приходит за второй и влезает все глубже и глубже. А потом вдруг вы узнаете, что он побежал в полицию или к окружному прокурору. То же самое с работягами. Как раз к ним-то и приходится применять силу, поэтому с ними я тоже дела не имел.
Одно время у меня было сто пятьдесят постоянных клиентов. Я потихоньку избавлялся от тех, у кого вечно были какие-то проблемы, и обслуживал тех, с кем можно было спокойно работать: букмекеров, «шестерок» из «лотерейных» контор, всяких подпольных дельцов, иногда содержателей питейных заведений, в общем, такого рода людей. Честно говоря, к ним силу применять не приходилось. Поэтому я слыл лучшим ростовщиком в округе. Я вел дела с умом. Почему было не позволить кому-то задержаться с платежом на недельку? Остальные деньги все равно были в обороте, потому я не волновался, когда кто-то попадал в трудное положение, ну, например, если букмекер попадал в передрягу. Кто мог точно сказать, что там у него стряслось? Мне казалось, что в таких случаях лучше всего было дать ему передышку. Именно так я и поступал.
Скажем, клиенту нужна тысяча долларов, но выплачивать еженедельно по сто долларов он просто не может. Если у него хорошая репутация, я, допустим, могу установить выплату в 80 долларов, и никаких дополнительных процентов с него за это не брать. Естественно, когда он возвращает деньги, я снова отдаю их в ссуду. Деньги опять в обороте. Когда мои деньги ходили по рукам, я никогда не мог точно сказать, какой процент с них я получаю. Это было просто невозможно. Для этого мне бы потребовался бухгалтер.
Валачи предпочитал стабильную клиентуру, у которой не приходилось выколачивать долги. Он отмечал:
— По мере того, как вы работаете в этой области, вы убеждаетесь, что большинство клиентов
