Когда мы немного отъехали, она сказала:
— Одна девчонка в нашем классе похожа на актрису из фильма «Летающая монахиня».
— Да ты что?
— Правда. Но все называют ее «Нетающей монахиней», потому что она как ледышка, ни с кем не разговаривает. А настоящие монахини терпеть не могут этот фильм, говорят, надо быть скромнее.
— Они скажут. — Не понимала я католиков, но кое-какие их традиции мне нравились.
Мы катались до самого ланча, есть отправились к Сут и Марко. Она нас громко приветствовала:
— Салют! Кого я вижу!
Они выкупили ресторанчик и отремонтировали, теперь тут было чисто, но пахло как прежде, всякими жареностями и пивом. Сут подстриглась, волосы теперь были до плеч, как у кинозвезд. Она обняла меня и поцеловала в щеку. Губы у нее были прохладными, а руки сильными. Джейд она тоже обняла и поцеловала, а потом сказала:
— Отличная прическа, мисс Джейд, — увидев ее ноги, вскинула брови: — Протри кожу винным уксусом, и перестанет жечь.
— Протру обязательно, Сут, — сказала Джейд.
— А мне сегодня исполнилось двенадцать, — доложила я с широченной улыбкой.
— Сюда, пожалуйста, располагайтесь. — Она протянула каждой меню.
Я, не раздумывая, заказала:
— Мне гамбургер «бедный парень», жареную картошку и колу-коку.
— А мне чизбургер, луковые колечки в кляре и коку. — Джейд перевела взгляд на меня: — И когда ты перестаешь наконец говорить «кола-кока» и «апельсиновая кока»? — Но она сказала это со смехом, ведь сегодня я была Королевой и могла говорить как мне заблагорассудится.
Сут сказала:
— Никогда еще не готовила гамбургер «бедный парень», но почему бы и нет? Кстати, по случаю дня твоего рождения все за счет заведения.
— Нетушки. У меня есть деньги. — Я вытащила из кармана деньги от Муси-Буси и положила на стол, пусть все видят.
— Тогда бесплатное мороженое. Вы позволите?
Мы дружно кивнули и глупо захихикали.
Подошел Марко, стал сзади, Сут прижалась к нему спиной, а он пробасил:
— Глянь-ка! Эта богатая леди выбрала нас, чтобы прокутить свои денежки.
— Иди жарить картошку, недотепа, — распорядилась Сут.
Когда подошла очередь мороженого, в мою креманку Сут воткнула свечку. Все в ресторане получили мороженое и хором спели мне «С днем рожденья тебя». Я чуть не лопнула от восторга. А после положила под тарелку чаевые (так всегда папа делал), два доллара. И потом мы с Джейд, страшно объевшиеся, поехали дальше. Покатались по университетскому кампусу, зашли в библиотеку (к счастью, там уже не было папы и его мисс Мини Лаковой Башки), спустились к озеру покормить уток, Сут дала нам для них черствого хлеба, посмотрели, как тренируются парни на футбольном поле.
Когда часы в кампусе пробили пять, мы прибавили скорость и двинули ко мне домой. Когда относили в мою комнату комиксы и жвачку, Джейд сказала:
— А у тебя тут все по-прежнему конфетно-розовое.
Я лишь скорбно закатила глаза.
Зато в убранстве столовой на этот раз ничего розового не обнаружилось. Белый, синий и желтый. Скатерть синяя с белым. Нас ждало угощение: жареные креветки, жареные устрицы, жареная картошка. Кэмпинеллы принесли джамбалайю, мисс Дарла принесла картофельный салат, хорошенько приправленный луком. На буфете стоял темно-коричневый шоколадный торт, на котором голубой глазурью было написано: «С днем рождения, Вирджиния Кейт!»
К стулу в торце стола были привязаны надутые шарики.
— Это трон для виновницы торжества, — сказала Ребекка.
Щеки мои запылали от смущения, но это не помешало Мисс Воображале занять трон. Все расселись, и мы начали пировать. Девчонки сказали Джейд, что у нее чумовая стрижка. Мальчишки пожимали плечами. Их всякие там прически особо не трогали. Кто-то просто ухмыльнулся, кто-то вообще никак не отреагировал. А вот Энди, похоже, был огорчен.
— Ты отрезала свои волосы. И зачем ты это сделала? — недоумевал он.
Джейд ничего ему не ответила, она увлеченно беседовала с мисс Дарлой о балете. Джейд всю свою спальню увешала плакатами с джазовыми и балетными звездами и королями степа. Родители всегда оставляли на ее столике расписание занятий по музыке, когда у нее фортепьяно, когда скрипка. А про танцы отец говорил:
— Иди в юристы, как я. Или выйди замуж и займись чем-нибудь общественным, как мама. Дались тебе эти танцы. Глупо, в примы все равно не пробьешься.
Но в ответ Джейд кротко на него смотрела и выворачивала ступни, изображая первую балетную позицию.
Я приметила, как она поглядывает на Мики, хотя всего неделю назад мы с ней торжественно постановили, что и ее и мои братья только братья, с ними никаких романов. Впрочем, Мика вообще не обращал на нее внимания, только разок пошутил:
— Белый хлеб с красным соусом табаско, это я про твою кожу.
Мне стало ее жалко. Сразу поникла, будто сломанный цветок магнолии, ну, той, которая с розовыми лепестками.
Молча ткнув Мику локтем, Энди сам заговорил с Джейд:
— А я решил стать космонавтом, полечу на Луну. Вот она белая по-настоящему.
— И я на Луну. Я тоже. — Бобби готов был стартовать туда прямо со стула.
— Понятно, — сказала Джейд и снова обернулась к мисс Дарле: — Мисс Дарла, у вас много было поклонников? А может, их и сейчас полно?
— Когда была молодой, целая толпа, и все как на подбор. Караулили у двери. А вспоминаю одного, Джимми Додда. Такой был красавчик. — Мисс Дарла вздохнула. — А как целовался…
— Ой, когда же и я начну целоваться? Скорее бы. Интересно ведь.
Я спешно обернулась к Энди, мало ли что он сейчас удумает. Потом сказала:
— А мне совсем неинтересно.
Мисс Дарла улыбнулась:
— Ну, это до поры до времени, Вирджиния Кейт.
— Будем надеяться, что ее долго еще не будут интересовать подобные глупости. — Папа поставил на стол бутылку бурбона и ведерко с колотым льдом, чтобы взрослые могли налить себе сами. Правда, наливал себе только сам папа.
— Ну и что же сталось с Джимми Доддом, мисс Дарла? — спросила Ребекка, отламывая вилкой кусочек креветки. — Может, вам стоит его поискать? Может, он сам искал вас все эти годы?
— Поздно. Он уже отошел в мир иной. — Она потеребила бусинки на своем колье. — Теперь он где-то там, в покоях для душ. Вы же не думаете, что черные дыры и космическое пространство состоят лишь из мрака и небесных тел? Или что там шныряют только космонавты в своих жалких кораблях? Разумеется, не только. Наши души порхают в танце над звездами, над луной, они смотрят на тех, кто был им когда-то дорог. Отлетевшие души напитываются светом, а потом, когда они воссияют — как души их ранее ушедших возлюбленных, — эти вновь обретшие друг друга скитальцы уже вместе устремляются в черные пустоты. Несут свой свет в сумрачные пространства. — Она смотрела и смотрела в окно, будто уже увидела некое осиянное светом пространство. — Когда я окажусь на Луне и наполнюсь ее светом, то найду Джимми, если, конечно, мне будет дарована эта милость. И тогда обязательно попрошу у него прощения за то, что так его мучила.
Тут Глава Семьи, откашлявшись, заявил:
— А я всегда любил только мою Эми. Она лучшее, что подарила мне судьба. — Его розовые щеки стали пунцовыми. — Пока она не прибрала меня к рукам, я был шалопутом и разгильдяем.
Эми поцеловала мужа в щеку, а он сказал:
