Прощай, принцесса

тюрем вдруг повыпускали всех преступников. Особенно, по моему мнению, это касается риелторов и строительных фирм — в общем, всех тех, кто как-то связан с недвижимостью.

Она усмехнулась:

— Да, повыпускали всех преступников… Пожалуй, вы правы, хе-хе-хе. Я и сама так думаю. Посмотрите, это вот ванная комната. — Она толкнула дверь напротив. По размерам ванная была чуть больше лифта. — Она маленькая, но тут есть все что нужно — и душ и прочее.

— Но тут нет окон.

— Нет, а зачем окно в ванной?! Единственное окно в квартире — это то, что в гостиной.

Я подошел к окну. На подоконнике стоял ящик с красными геранями. С высоты четвертого этажа открывался чудесный вид на улицу Ла-Пальма.

— И куда вы собрались переехать? — спросил я.

— В Лас-Росас, далековато от Мадрида, но там прекрасный дом, что-то вроде коттеджа. Вокруг цветут сады, рядышком бассейн… что еще надо?!

— И у вас там есть работа?

Лицо Аны буквально осветилось:

— Ох, да, конечно же! В муниципалитете Лас-Росаса. Они все еще не сказали мне, чем конкретно я там буду заниматься, но я просила их, чтобы это было что-то связанное с культурой. Понимаете?! Я обожаю культуру.

Ана Гарсес смотрела на меня, улыбаясь счастливой улыбкой, скрестив руки на груди. Я перевел взгляд на единственное украшение, висевшее на стене этой кухни-столовой-гостиной. Оно представляло собой плакат какой-то музыкальный группы, с автографами ее участников. Malasana Boys, как гласила надпись, выступали в клубе «Круг». Если верить дате, это произошло год назад. Девушка проследила за направлением моего взгляда.

— Вам нравятся Malasana Boys? Они здорово пели, но группа распалась, такая жалость. Они играли в «Круге», потому что были в приятельских отношениях с Норберто, управляющим. Ах да, если вы снимете эту квартиру, вам непременно нужно сходить туда, эта дискотека самая популярная в квартале, мы все там бываем. Просто скажите, что вы от меня, от Аны из супермаркета, и Норберто сделает вам скидку, я уверена. Для жителей нашего квартала выпивка стоит совершенно иные деньги, чем для чужаков.

— Буду иметь это в виду. Но хочу спросить одну вещь: признайтесь, Ана, ведь вам нужны очки?!

— Да, угадали, очень нужны! — Она горестно зажала лицо ладонями. — Но они мне совершенно не идут. Я, наверное, куплю линзы, а лучше сделаю операцию. Теперь, с моей новой работой, я могу себе это позволить.

Я снова выглянул в окно:

— И с этого самого места вы смогли углядеть, что Хуан Дельфоро вышел из такси с бутылкой шампанского Moet & Chandon в руках?

Я повернулся к девушке. Лицо ее изменилось. Она прижала дрожащую руку ко рту и отступила на шаг. Я честно пытался выглядеть как можно безобиднее. Как всегда, это мне давалось с трудом.

Я улыбнулся:

— Да об этом писали во всех газетах, Ана. Абсолютно все знают, что ты была лучшей подругой Лидии Риполь и видела, как ее предполагаемый убийца вошел в этот дом в восемь тридцать вечера как раз в тот день, когда ее убили, так ведь?

Но девушка не успокоилась. Я видел, как часто она дышит, потому сунул руку в карман пиджака, достал бумажник, вынул оттуда удостоверение и показал ей, вытянув руку. Она взяла «корочку» и приблизила к глазам.

— Вы… вы частный детектив?

Я забрал документ.

— Нет, я веду расследование для юридической фирмы Кристино Матоса, Ана. Этот адвокат защищает Хуана Дельфоро.

— Вы меня… Вы обманули меня, сказали, что пришли, чтобы… Так вы не из риелторской фирмы?

— Нет, Ана, я не из риелторской фирмы. Я просто хотел кое-что с тобой обсудить. А если ты немного успокоишься и вспомнишь начало нашего разговора, то поймешь, что я тебя не обманывал, так как не говорил, зачем я здесь. Ты ведь сама все додумала, так?! Не бойся, я ничего плохого тебе не сделаю. Не нервничай, пожалуйста, и постарайся мне поверить.

— Я хочу… хочу, чтобы вы ушли. И очень прошу вас об этом.

— Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду, Ана. — Я направился к двери, она последовала за мной. — Только скажи мне, кто приказал тебе держать язык за зубами?

— Они.

— А кто такие эти они, Ана?

— Ну, эти, которые из полиции.

Я слегка приоткрыл дверь.

— А почему, как ты думаешь, они тебя об этом просили?

— Я не… я не знаю.

— Но ты ведь долго и подробно рассказывала все журналистам, так? Твои интервью есть во всех газетах. Ты стала знаменитостью.

— Так и есть, но это совсем иное дело. Уходите, пожалуйста.

— Конечно, я уже ухожу, Ана. Я не хочу надоедать тебе, только скажи, а почему это иное дело?

Она отрицательно покачала головой. Я шире открыл дверь и уже поставил одну ногу на лестничную клетку.

— Подумай, ты ведь знакома с таким красавчиком полицейским, ему слегка за тридцать? Его зовут Гадес, Роман Гадес, так? Это он дал тебе указания о том, что конкретно ты должна говорить журналистам, да?

Ана опять ничего не ответила. Неужели я попал в точку? Я продолжил:

— Почему ты заявила, что узнала Хуана Дельфоро, Ана? Ты понимаешь, что с четвертого этажа при твоем зрении довольно сложно что-то разглядеть?! Кого ты видела тогда, Ана? Лысого господина с бутылкой шампанского?

— Это… это был тот сеньор, писатель, Хуан Дельфоро. Я много раз до этого видела его с… Лидией. Они дружили. И он нес в руках бутылку шампанского Moet & Chandon. Я работаю… то есть работала в супермаркете и хорошо… хорошо разбираюсь в марках вин.

— Ана, послушай, для меня ведь это тоже работа. Я ничего не имею против тебя лично, но ты — главный свидетель обвинения.

Я уже совсем вышел из квартиры, но все еще придерживал дверь.

— Лидия была моей подругой. Бедняжка Лидия, — произнесла она со слезами в голосе.

— Да, она была твоей подругой, а друзья должны помогать друг другу, а не скрывать правду, Ана. Послушай, я более двадцати лет прослужил в полиции, сейчас в отставке, но вот что тебе скажу: лучший способ помочь твоей убитой подруге — это сказать правду. Это неправильно, когда полицейские диктуют тебе, что ты должна говорить газетчикам. Гадес присутствовал, когда ты давала интервью?

Она отрицательно покачала головой:

— Его звали не Гадес. Его звали… он какой-то большой начальник там, он сказал… сказал, что его зовут Рауль.

Произнеся это, она подбежала к двери, налегла на нее всем телом и попыталась закрыть.

— Уходите, уходите немедленно!

— Ана, тебя вызовут в суд, и тебе придется сказать там правду. Позволь мне расспросить тебя. Ты же видишь, я не сделаю ничего дурного.

Она неожиданно обмякла, перестав давить на дверь.

— Лидия когда-нибудь говорила тебе про то, что ее хотят убить? Подумай хорошенько, Ана.

Она энергично замотала головой.

— Что она рассказывала о Хуане Дельфоро? Что они были любовниками?

— Друзьями.