сырости. Пахло тушеной капустой. Из столовой доносились вопли какого-то телеведущего. Каликсто, одетый в спортивный костюм, восседал на диване, ножки которого были подломлены. Чтобы он не рухнул, вниз подставили какой-то ящик, а сверху для приличия все это было накрыто покрывалом. Гигант смотрел программу, посвященную танцам. Стандартное развлечение для тех, кто не может вести активный образ жизни. Перед ним стоял крашенный зеленым журнальный столик с отпиленными ножками. Я заметил бутылку вина и стакан.
Когда я вошел в столовую, Каликсто как раз подносил стакан ко рту.
— Каликсто, пришел сеньор… пришел Тони, — поправилась Маруха, и ее муж обернулся.
— Ох, кого я вижу! Заходи, заходи! — Он приглашающе похлопал ладонью по дивану. — Садись сюда! Прости, что не встречаю, эта спина… сам понимаешь, беда с ней.
— Хулито дома?
— Да, конечно, он в своей комнате. Маруха, сходи, позови мальца. Скажи, что Тони здесь.
— Нет, не нужно. Не беспокойся, Маруха, я сам к нему зайду на минутку.
Хулито, забыв обо всем на свете, сидел перед гигантским монитором. В комнатке едва помещались кровать и рабочий стол, но парень ухитрился каким-то образом втиснуть сюда еще пару компьютеров. Мерцание их экранов подсвечивало его лицо. К стене канцелярскими кнопками был пришпилен плакат с рекламой фильма про боевые искусства.
Некоторое время я наблюдал, как он увлеченно водит по столу мышкой. Потом позвал:
— Хулито!
Тот повернул голову и улыбнулся:
— А, вы уже пришли? — Он ткнул пальцем в монитор: — Видите, я еще не закончил, вы можете подождать немножко?
— Не торопись, Хулито! Все нормально?
— Все отлично, сеньор Карпинтеро, вот увидите. — Он опять улыбнулся. — Это такая удача… просто фантастика!
— Хорошо, тогда работай спокойно, я поболтаю с твоими родителями.
Вернувшись в столовую, я услышал, как Каликсто говорит жене:
— Маруха, не стой чучелом и достань стакан для Тони… Давай тот, что в шкафу. Выпей-ка со мной винишка, Тони!
— С огромным удовольствием, Каликсто.
Я уселся на диван рядом со старым приятелем, и тот выключил телевизор. Маруха подала стакан и до краев наполнила его вином.
— Ладно, вы тут разговаривайте, а я пойду заканчивать готовку. Может, есть пожелания? Вам нравится макрель, сеньор Карпинтеро?
— Я все люблю, Маруха… и зови меня Тони, ладно?
Каликсто поднял свой бокал:
— За молодое поколение, Тони!
— За молодежь!
Мы выпили. Это было молодое вальдепеньяс — отличное красное вино.
— Ну так ты увидел теперь, каков у меня парень? Настоящий богатырь, второй дан по дзюдо… здоровый как бык, отличный сын, Тони. Хулито сейчас в идеальной форме. — Его глаза загорелись. — Да плюс к тому и ума палата, он разбирается в компьютерах получше некоторых ученых типов. И мне помогает в работенке, что я делаю для Драпера, ну, знаешь, в выколачивании долгов. В последний раз я и не справился бы без него. — Он помотал головой и улыбнулся счастливой улыбкой. — Золотой у меня сын!
— Что за работу поручил тебе Драпер?
— Что он мне поручил? Да ничего особенного. Одна семейка взяла кредит на покупку шикарной кухни, а потом оказалось, что у них нет денег для оплаты. Все как всегда. Мужа уволили из фирмы, где он вкалывал, — и они остались на мели. — Мой приятель опять покачал головой, на этот раз печально. — Неуемные аппетиты убивают людей, Тони. Я все думаю, ну зачем влезать в долги? Можно же иметь меньше, но жить счастливо. Вот что я тебе скажу: гораздо важнее быть счастливым. Поэтому я никогда не прошу в долг — никаких долгов!
Мы помолчали, прихлебывая из своих стаканов. Потом Каликсто вдруг заметил:
— Давненько ты не бывал в моем доме, правда, Тони?
Я кивнул:
— Да, кажется, давно. Мы уже несколько лет не виделись. По правде сказать, я редко появляюсь на улице моего детства. И знаешь, кроме тебя, Каликсто, тут больше ничего не осталось от прежних времен.
— Почему же? Здесь все еще обитает сеньор Маркое, владелец лавки. Представляешь, он все никак не умрет, хотя ему уже должно быть… Я думаю, ему больше девяноста лет. И до сих пор скрипит.
— Сеньор Маркос, — повторил я.
Магазинчик колониальных товаров, находившийся на площади Мостенсес, носил название «Солнце встает для всех». Я так и не узнал, откуда взялось столь поэтичное название. Вообще сеньор Маркое был очень странным лавочником, он всем и каждому давал в долг, и я ни разу не видел, чтобы он кого-нибудь обвесил. Я пришел к нему работать в двенадцать лет. Так для меня закончились школьные годы.
— Я тут несколько дней назад рассказывал сыну о прошлом. О том, как мы жили, что нам довелось вынести, о тех ужасах, что случались тогда. — Каликсто нервно дернул головой. — Я закрываю глаза и вижу, как моя мама вечно считает мелочь, а на обед у нас всегда лишь картошка да турецкий горох. А мой отец, ты помнишь его? Он мечтал петь в опере, у него был прекрасный голос, но эта война… Проклятая война, тем, кто проиграл, досталось по полной, так, Тони? Я, кстати, и твою мать не забыл, часто вспоминаю. Да… сеньора Хулия… такая серьезная женщина.
Я слушал болтовню Каликсто, скользя взглядом по стене. На ней висели старинные фотографии в рамках со свадьбы родителей Каликсто — в том же доме, на фоне тех же стен с пятнами сырости. На снимке угадывался знакомый стол, квадратный и лакированный, украшенный салфеточкой, на которой стоял стакан с бумажными цветами. Маленький Каликсто делал тут уроки, прилежно склоняя крупное тело над тетрадками.
Отец Каликсто работал водителем трамвая. Он обслуживал маршрут номер 36 — от Пласа Майор до Альто-Эстремадура. Иногда я катался вместе с Каликсто, для нас поездки были бесплатными, лишь стоило Каликсто сказать любому водителю на любом маршруте в городе, что он сын сеньора Бенгочеа с 36-го. Как же он гордился своим отцом! Тот давал нам посидеть немного в своем кресле и позвонить в звонок, когда мы путешествовали вместе с ним. Он хотел быть оперным певцом, а потому во время работы распевал тихонько арии из опер и сарсуэл.[22] Я как сейчас помню отца Каликсто, высокого силача с большими белыми усами.
Каликсто продолжал:
— Он так мечтал, чтобы я стал музыкантом, осуществил то, что не удалось ему, а мне… мне всегда нравился спорт, я хотел стать спортсменом. Ладно, я налью тебе еще вина?
— Да, пожалуй.
— А мой вот сын Хулито, наоборот, стал компьютерным гением, он здорово разбирается в этих машинах. И это при том, что он толком и не ходил в школу. Во как бывает!
В этот момент Хулито приоткрыл дверь своей комнаты и позвал меня:
— Готово! — крикнул он. — Есть! Хочешь посмотреть?
Я прошел к нему в комнату, следом за мной двинулся Каликсто. Хулито вернулся за свой стол и ткнул пальцем в монитор. Каликсто проворчал:
— Что это? Без очков я слеп как крот.
Это был жесткий диск компьютера Санчеса Росса. Хулито весь аж лучился, его глаза сияли от возбуждения, пока он торопливо рассказывал:
— Я воспользовался сразу двумя софтовыми программами:
