спокоен, никого нет. Сегодня же воскресенье. Так ты будешь работать или нет?
Он со вздохом поставил чемоданчик на пол и открыл крышку. Внутри, выложенные строго по типам замка, серебристо поблескивали отмычки. Леандро по очереди брал их в руки, подносил к глазам, потом откладывал, продолжая рассуждать:
— Знал бы ты, как я мечтаю однажды выкинуть весь этот хлам в помойку. Они совершенно не нужны, сейчас существуют обалденные аппараты… «электронные взломщики»… — Он поднял на меня глаза: — Слышал о таких?
— Нет.
— Это что-то типа миниатюрных компьютеров, если так можно сказать. Ты помещаешь специальный щуп в замочную скважину, и аппарат выдает тебе схему зубчатого механизма. Прямо рисует, честное слово. И тебе даже не приходится ничего подбирать, умная машинка сама делает ключ. Изумительно! На все про все у нее уходит пять минут. Лучшие экземпляры делают в Израиле, но немецкие и американские тоже не плохи. У меня есть такой, израильского производства
— Как дела у твоего отца?
— У отца? Да все так же. Сидит дома. Похоже, он ничего уже не чувствует и не страдает. Сидит себе на софе и смотрит в окно. Он больше не разговаривает. Ты думаешь, это нормально?
— Я уже давно перестал понимать, что в этой жизни нормально, а что нет, Леандрито.
Его отец, Леандро Росалес по кличке д'Артаньян, в свое время был лучшим взломщиком Мадрида. Он мог открыть любой замок, лишь слегка поколдовав над ним. О его ловкости ходили легенды… Я так и вижу перед собой этого человека — элегантного, прекрасно воспитанного, с тонкими пальцами пианиста. Как-то он сказал мне: «Я открыл более ста тысяч замков, включая сейфовые, можно сказать, что не существует механизма, который бы не поддался мне. Единственная твердыня, к которой я не смог подобрать ключ, — это сердце одной прекрасной женщины. Я был знаком с ней, когда мне было двадцать лет».
Наконец Леандрито вытащил из чемодана кольцо со связкой мелодично позвякивающих отмычек.
— Вот эти, фирмы
— Этот замок явно довольно старый. Я уверен, что ты его откроешь.
Он выбрал отмычку и вновь склонился к скважине.
— Слушай, Тони, а воняет-то как раз оттуда. Что здесь происходит?
Теперь взломщик глядел на меня с нескрываемым беспокойством.
— Да открывай ты.
Он сделал несколько попыток. У Леандро-младшего явно не было ни малейших способностей к этому делу. Его отец открыл бы этот замок даже одной рукой — и повернувшись к нему спиной.
Когда в чемодане осталось всего четыре отмычки, одна из них вошла-таки в скважину. Он повернул ее влево, затем вправо:
— Слушай, кажется, есть.
Прозвучал щелчок, и внутренняя задвижка плавно ушла в сторону. Леандрито сделал шаг назад:
— Я не пойду туда, Тони. Извини, но я намерен смыться.
Я нажал на ручку и приоткрыл дверь на несколько сантиметров. Вырвавшийся на волю смрад чуть не сшиб нас с ног. Леандрито уже спрятал связки отмычек в чемодан. Потом поспешил к выходу на улицу, зажимая нос ладонью.
— Я ухожу, Тони, — и меня тут не было! Договорились? Прямо сейчас ухожу!
— Погоди минутку.
— Нет, я сматываюсь!
— Да постой ты!
Он немного успокоился, однако дышал все равно «через раз», все еще прикрывая лицо рукой.
— Если спросят, тебя здесь никогда не было. Понятно?
Леандро молча закивал, повернулся и рванул на улицу.
Я толкнул дверь. Из привратницкой доносился характерный пронзительный запах смерти и тления. Давненько я с ним не сталкивался. Я зажег свет. Раньше мне не приходилось здесь бывать. Это было длинное помещение без намека на вентиляцию, обставленное в стиле китайского борделя, по крайней мере, как я себе его представлял. По комнате разливался приглушенный красный свет, пол покрывал толстый ковер, стены были драпированы легкими вуалями, там же висели фотографии обнаженных мужчин в разных позах, кто-то из них был один, кто-то в компании животного или другого мужчины. Тяжелое неприкрытое порно. Мебель практически отсутствовала.
Но кто-то перевернул здесь все вверх дном: на полу в беспорядке валялись одежда, шкатулки, разбитые вазы и бутылки. Вещей было совсем немного, но в такой маленькой комнате это производило впечатление настоящего хаоса.
Я все-таки решился зайти, зажав нос пальцами.
Асебес уже никогда не скажет мне, что он сделал с проклятыми пленками. У дальней стены на диване я увидел распростертое человеческое тело с широко раздвинутыми ногами. Эта часть комнаты напоминала что-то вроде ниши для языческих жертвоприношений или древний жертвенный алтарь.
Я не имею обыкновения носить с собой платок, о чем в этот раз сильно пожалел. Я сделал несколько шагов вперед, стараясь не дышать и с трудом сдерживая рвотные позывы. Убийца или убийцы искали что- то. Но что? Или речь шла о нападении с целью ограбления? На самом деле причина могла быть любой. Только вот я бы ни в одну из них никогда не поверил.
Думаю, жертва пролежала здесь минимум три дня. Трое суток Асебес гнил в этом капище, посвященном тому, что он больше всего любил в своей жизни. Трупное окоченение уже сменилось неестественной мягкостью, характерной для стадии разложения, хотя неимоверно распухший живот еще не раскрылся и червей в отверстиях на теле тоже видно не было. Пока еще они оставались внутри, стремясь вырваться наружу.
Подойдя ближе, я понял причину его смерти. Лицо убитого было повернуто ко мне, глаза широко распахнуты. Ему перерезали горло, практически отделив голову от тела. Кровь, густая и темная, уже успела засохнуть, она покрывала его грудь, край дивана и пол.
Вот и все, что осталось от Гумерсиндо Асебеса.
Обнаружение трупа — это всегда чрезвычайное событие, где бы ни происходило дело. Место преступления тут же оцепили, а рядом с нашим домом появилось несколько полицейских машин. Оперативная группа отдела по расследованию убийств в составе двух женщин и одного мужчины прибыла чуть позже. Они быстро навели свои порядки. Эксперты вошли в помещение, надев маски и неся в руках чемоданчики с инструментами, чтобы произвести первичный осмотр. Потом меня заставили повторить показания, которые я дал в патрульной машине, приехавшей немедленно после звонка.
Теперь со мной беседовала женщина из отдела по расследованию убийств, молодая и очень серьезная, с короткой стрижкой. Она тщательно записывала все в блокнот. Потом это все пойдет в отчет о случившемся той ночью.
Я еще раз объяснил, что живу на четвертом этаже этого дома в квартире «В». И добавил:
— Понимаете, нашего консьержа, сеньора Асебеса, три дня нигде не было видно, а из его комнаты начало подозрительно пахнуть. Ну, тогда я и решил вызвать полицию. Они приехали минут через пять, сломали замок и вошли. И там обнаружили мертвого сеньора Асебеса.
Инспектор уточнила, как мое имя, во сколько я звонил и присутствовал ли при вскрытии двери. Потом спросила, не слышал ли я чего подозрительного за последние три дня — возможно, звуки борьбы или необычные шумы… Или не видел ли кого-нибудь странного в этом здании. Я только отрицательно мотал головой. Она сказала, что я должен буду подписать свои показания, и я ответил, что сделаю это с большим удовольствием.
Судебных представителей пришлось ждать два часа. Они прибыли на черной машине в сопровождении фургона судебной экспертизы. Их было трое: дежурный судья, тоже достаточно молодой тип в очках, еще какой-то служащий, возможно — секретарь, который будет вести записи при осмотре трупа, и судмедэксперт с сигаретой в зубах. Эти трое вошли в привратницкую вместе с ранее прибывшими
