— Это шайтан, гяур, христианская собака, которая должна поджариться в аду! — гневно ответил Манах эль-Барша. — Он бежал за мной в Эдирне, через двадцать улиц и переулков. Я сделал все, чтобы от него уйти, и все-таки он меня нашел. А этот недоросток, который его сопровождает, — сущий черт! И что мы его там, в конюшне, не пристукнули! Обоих других я не знаю, но им тоже крышка. Сатана покровительствует им, иначе бы им не уйти из Мелника.
— Да, люди там какие-то глупые.
— И гонцы оттуда еще не прибыли. Так что нам придется самим тут все проворачивать. Лошадь у этого типа очень ценная, четверых стоит. И оружие очень дорогое. Думаю, даже не надо дожидаться Мюбарека. Если бы сегодня удалось нам прикончить этого шайтана… С какой бы радостью я загнал этому гаду нож между ребер.
— Вряд ли тебе это удастся.
Произнося эти слова, я уже наносил ему удар кулаком, от которого он тут же свалился.
Двое других на несколько секунд онемели от ужаса. Этого времени хватило. Я схватил Баруда за глотку и так сильно сжал, что он, дернув руками, растянулся на земле. Халеф занимался тюремщиком, который от ужаса забыл, что нужно обороняться. Какое-то мгновение я еще держал Баруда за глотку, пока тот не перестал дергаться. После этого я помог Халефу связать тюремщика. Мы положили Манаха и Баруда рядом так, чтобы голова одного находилась у ног другого, и стянули их веревками: без посторонней помощи им было ни за что не освободиться. Тюремщик также был крепко стянут ремнем. Потом мы обследовали их сумки и седла и обнаружили украденные у Ибарека деньги и вещи и многое другое. У Манаха имелась при себе значительная сумма денег.
Тюремщик наблюдал за нашими действиями молча, не догадываясь, кто перед ним. Халеф наградил его увесистым пинком и спросил:
— Надеюсь, ты знаешь, кто мы? Тот не ответил.
— Ты слышал меня? Я спрашиваю, догадываешься ли ты, кто мы такие? Отвечай, или награжу тебя плеткой!
— Да, знаю…— прошипел связанный, испугавшись плетки.
— Ты ведь хотел познакомиться с нами. Только что об этом говорил. Наверное, и не подозревал, что так быстро исполнится твое желание.
Баруд эль-Амасад пришел в себя. Открыл глаза и уставился на меня расширенными от ужаса глазами.
— О боже! — крикнул он. — Теперь нам крышка.
— Да уж! — засмеялся Халеф. — Получите по заслугам! Вы ведь хотели нас убить!
— Нет. Это не правда.
— Молчи, мы слышали!
— Это они, а не я.
— Не ври. Мы знаем, кто вы такие.
Тут зашевелился Манах эль-Барша, но веревки не давали ему двигаться. Он взглянул на нас и закрыл глаза.
— Что же ты не здороваешься?! — угощая его плеткой, крикнул Халеф.
Он снова открыл глаза, увидел меня и Халефа и закричал:
— Развяжите нас! Освободите нас!
— Аллах поможет!
— Я заплачу!
— Денег не хватит!
— Я богат. Очень богат!
— Ага! Деньгами, которые ты украл. У тебя их заберут.
— Их никто не найдет.
— Ну и пусть лежат. Нам они не нужны. Сиди, что мы будем делать с этими типами? Не тащить же нам их с собой в город.
— Нет, конечно. Пусть лежат здесь, пока мы их не заберем.
— А они не освободятся?
— Нет. Мы об этом позаботимся.
— А то, что мы нашли при них, возьмем с собой?
— Пусть все остается здесь. Полиция должна найти все в том же виде, в каком мы все это застали.
Мы использовали упряжь, чтобы связать покрепче пленников, но сделали это так, чтобы не причинить им особых страданий. Тюремщика связали с теми двумя, чтобы они, перекатываясь, не смогли ослабить путы. Потом мы двинулись обратно в город.
Задержанные не проронили ни единого слова. Угрозы в их положении были бы бессмысленны. Впрочем, как и мольбы о пощаде. Выбравшись на опушку, Халеф подошел к домику Мюбарека посмотреть, заперт ли он.
— Этот гад оказал бы нам большую «услугу», освободив этих мерзавцев.
— Он сюда не вернется.
— А если все же вернется домой и пойдет к ним?
— Он будет еще только собираться наверх, когда мы будем уже тут.
— Значит, получится так, что они придут сюда раньше, чем мы спустимся в город.
— Нет. Он будет сидеть у коджабаши и с нетерпением нас ждать; и не уйдет оттуда до тех пор, пока не состоится это дурацкое судейское заседание.
— Знал бы он, что его ждет.
— Скоро узнает. Надо спешить. Скоро ночь.
День подходил к концу. Солнце уходило за горизонт. Спустившись в конак, мы узнали, что коджабаши велел привести хозяина постоялого двора Ибарека. Для суда все было готово.
— Будь мужествен, эфенди! — сказал мне брат Ибарека. — Там собралось много народу. Всем интересно услышать, как вы будете защищаться.
— Я ведь уже показал этим людям, как я могу это делать.
— Вот поэтому они и проявляют двойное любопытство: когда еще они смогут увидеть человека, который не боится самого коджабаши.
Мы уже собирались выезжать, когда появился лодочник.
— Господин, — обратился он ко мне, — я приехал сюда тайно, чтобы спросить твоего совета. Я не знаю, как мне вести себя.
— Ты должен давать показания против меня?
— Да. Мюбарек меня принуждает. Для этого он меня и нашел.
— А что ты должен показать?
— Что ты подверг меня смертельной опасности и избил в этом дворе.
— Я в самом деле это сделал?
— Нет, эфенди.
— Тогда не давай ложных показаний. Это тебе повредит.
— Господин, он отомстит мне.
— Не беспокойся. Он уже никому не сможет мстить.
— Это правда?
— Да. Говори только чистую правду. Он ничего тебе не сделает.
— Тогда я побежал. Я ведь пробрался сюда тайно. Мы медленно поехали за ним.
Примечания
1
Хавас — полицейский (тур.).
2
Эфенди — господин (тур.).
3
Хаджи — человек, совершивший хадж, то есть паломничество в священный для мусульман город Мекку.
