– Мне нужна копия кассеты, на которой гувэдэшный майор соловьем заливается.
– Накося выкуси, – решил поторговаться Сергей.
– Я ж тебе советовал, Шрам, не рыпайся. Ты вообще сейчас жив потому, что некие люди решили не мочить тебя, а посадить.
– А кто тогда газ врубил?
– А ты сам подумай. Неужели у тебя только один враг? У тебя много врагов, как у Черного Абдулы. Например, думаешь, азеры перед тобой искренне полегли и тебе красного петуха простили? Так что гони запись. Кстати, отметь: нам не сама кассета нужна, а только копия. Неохота тебя совсем уж раздевать. Нам нравится, как ты барахтаешься против заокеанских наймитов. И ваше.
– Для рядовых политиков вы слишком хорошо осведомлены.
– Ладно, Сергей Владимирович, пошутили и будя, – выдал усталость и в своем голосе незваный гость. – Конечно, никакой я не бульбаш. Но, как и говорил, к ФСБ тоже не имею отношения. Открываю все карты: газ тебе врубили именно азеры. А главный твой враг, некто Виталий Ефремович, пригласил из Питера через старых знакомых профессионального киллера. И если даже хачики тебя вычислили, то профик найдет и подавно, так что вали с этой хаты со сверхзвуковой скоростью.
– И все-таки, кто это такой добрый, что за меня так трогательно мазу тянет?
– Я всего-навсего представляю ГРУ. На самом деле нам достаточно наплевать, кто отхватит нефтекомбинат. Хотя, наверное, кривлю душой. Лучше бы комбинат отошел к твоим дружкам. У вас потом его изъять будет проще. С заокеанскими друзьями больше запары – международная огласка, понимаешь?
В ГРУ Шрам верил, в хачиков и газ – нет. Наверное, пришлый сам конфорку врубил и теперь банально разводит, чтоб крепче жилец со страху жался к кормящей титьке. Или – вообще сказка, ведь Шрам никакого шкодного запаха не учуял. Как задубел в носу аромат жасмина, так и стопор.
Но азеров все едино при случае не помешает наказать, даже если невиновны. Уже хотя бы за то, что они – азеры.
А вот другая скользкость – западно или не западло честному вору с гэрэушником контачить? Наверное, не западло. Они – не Министерство внутренних дел, а обыкновенные военные люди.
– Что, не успели тогда прослушку в моем офисе законопатить? – Шрам представил, как достает из схорона оригинал кассеты, а тут его чик-чик, и в дамки.
– Был уркой, уркой и останешься. Неохота на тебя давить, но не так трудно твоему Михаилу Геннадьевичу нашептать, почему ты на зоне косил под лоха.
– Это что, у вас на меня нет ничего более серьезного? – С третьей же «стороны», гость реально прав: Шрам был уркой, уркой и оставался. Не верил в газ, азеров и даже наполовину в ГРУ. Не боялся – реально ничего не боялся, даже сулящую расстрельную статью понаехавшей комиссии. Не он явился в гости к этим не внятным, но грозным людям, а они к нему. А уж он придумает, зачем они ему пригодятся.
– А больше ничего ты всерьез не боишься. Отвязанный ты человек, Шрам. У нас на тебя даже ставки делают: отцепишь ты комбинат или нет?
– А ты по какую сторону ставишь?
– На «нет». Себе ты комбинат не откусишь, слабоват еще, но кровушки иноземцам попортишь. А там, глядишь, и приличный инвестор объявится.
– Ладно, – покумекав, согласился Сергей Шрамов. – Отдам я вам копию. Через три дня. – Он ждал. Если другую сторону такое предложение устроит, значит, реально от него хотят только копию. Если не устроит, кто-то на Серегу катит бочку неизвестного тротилового эквивалента.
– Быть посему, – неожиданно устроило предложение ту сторону. – Кстати, насчет эрмитажных списков. Лучше тебе про них вообще забыть.
– Ну если устраивает подождать три дня, то я выбираю понедельник, вторник и среду на следующей неделе.
– Ты мне брось эти уркаганские прихваты!…
«…По оперативным данным, до последнего времени во вверенном регионе действовали четыре преступные группировки. Однако это число резко самопроизвольно сократилось, и в настоящее время слабую жизненную активность проявляет только группировка под руководством некоего Сергея Храмова. Кличка – Храм. Ориентировочный возраст – 35 лет. Ликвидация преступной группировки – вопрос ближайших двух недель.
Двенадцать членов этой ОПТ, задержанных в первый же день работы комиссии по зарегистрированным еще покойным И. И. Удовиченко заявлениям, пришлось отпустить в виду истечения тридцати часов содержания. Возбужденные дела тают и рассыпаются, как грязный снег в апреле. Пострадавшие один за другим в официальном порядке отзывают ранее поданные заявления, свидетели хором отказываются, от показаний. И даже домкратный нажим на свидетелей и пострадавших со стороны оперсостава не приводит к желаемым результатам.
Кроме того, число реальных правонарушений действительно сдулось до смехотворных показателей. Если смотреть непредвзято, то Вирши – не криминальный вертеп, а райский утолок…»
Мог косноязычно написать в докладной записке на имя начальника Управления внутренних дел Ленинградской области начальник специальной комиссии подполковник Среда.
Но не написал. Разве он – дебил? Ясен пень, после такой докладной в управе решат, что Среда облажался по полной, и сошлют Среду на пенсию.
Не поверил стопроцентно Виталий Ефремович, что особоуполномоченная, чешущая Вирши вкривь и вкось комиссия и все брошенные на утлые Вирши ментовские бригады способны заломать руки одинокому уголовнику Храму. И подстраховался – пригласил из Питера киллера Молчуна, а в поводыри приставил Пырея как сочувствующего задаче. Еле-еле Пырей нашел свободных от столь приятных трудов пару часиков, чтоб отлучиться по личному вопросу.
